Санчес-Сильва Хосе Мария - Дурак
Хосе Мария Санчес-Сильва
Дурак
Перевел с испанского Р. РЫБКИН
Селение было таким древним, что здесь, на берегу, никто не знал, что
древнее - селение или море. Селение видело финикийцев и карфагенян, греков и
римлян. В нем были развалины замка и арена для боя быков, был рынок, был суд,
была начальная школа и отделение банка. Было все, что полагается селению, - и
даже дурак.
Пепе-дурак был предметом их гордости. На любые попытки соседей набить себе
цену местные патриоты отвечали: "Но у вас нет дурака!" - и на этом разговор
кончался.
У Пепе-дурака были карие глаза, очень красивые, кроткие. Временами даже
сильные духом люди не могли выдержать взгляда этих ласковых и покорных глаз.
Пепе-дурак был тружеником, трудолюбивее которого, быть может, во всем свете не
было. Он с готовностью выполнял всякие мелкие поручения, безотказно грузил
багаж в автобус. Еще ребенком он повредился в разуме, а может, и от рождения
не хватало чего-то. Бывало, ходит целое утро с корзиной из-под рыбы и не
знает, где оставить ее и к чему приспособить. А то, бывало, целый божий день
ищет что-то на пляже между водорослей.
Временами Пепе не прочь был опрокинуть стаканчик. Смеха ради его напаивали
допьяна - и тогда Пепе мучился. Как будто он выздоравливал, а слов, чтобы
сказать об этом, у него не было.
Местных жителей кормили земля и море, но еще более - лето. Летом приезжали
дачники, и Пепе простодушно верил, что лето было делом их рук, что они-то и
привозили его с собой, устилали им землю и море, поднимали его к небесам, эти
дачники, снимавшие себе летние домики у пляжа и на горе. Дачники очень хорошо
относились к Пепе, и еще лучше относились к нему их дети. Летом у него всегда
водились деньги - по крайней мере до тех пор, пока с этим мирились самые
бессовестные из его земляков.
Лето уже стучалось в двери, и в кабачке у пляжа, куда сходились с
наступлением темноты хозяева дач, только и было разговоров, что о предстоящем
сезоне. Уже появились его предвестники - первые дачники, бродившие в поисках
дач, небольшого отеля, постоялого двора у моря. И владельцы дач спускались на
велосипедах к морю, чтобы сообща обсудить, как лучше перекрасить фасады,
подновить черепицу на крышах, отремонтировать водопровод и электричество.
С первых чисел июня кабачок на пляже оживал. Здесь была дачная биржа,
здесь играли в кости и карты, опрокидывали стакан-другой терпкого местного
вина. Пепе никогда не пропускал этих пирушек, но однажды вечером он не пришел.
Отсутствие Пепе было очень заметно. Без него было меньше смеха и меньше
серьезности. Рядом с ним каждый испытывал особенное удовольствие от мысли, что
сам он в здравом уме и твердой памяти - простые люди от этого проникались к
себе уважением. Любая глупая шутка над Пепе (правда, почти всегда они были
беззлобными) вызывала всеобщее веселье, и такое же веселье вызывала любая
фраза Пепе, любая из его безобидных глупостей.
Только что кончилась очередная партия. Водитель автобуса Хулиан попросил,
чтобы ему дали отыграться. Публика вокруг стола молча курила, наблюдая за
игрой.
- Странно, что Пепе нет, - сказал Хулиан.
Каждый из них, оборачиваясь и обшаривая глазами комнату, думал: "Этого не
может быть".
Сколько разговоров было в тот вечер о наступающем лете! Вдруг
водопроводчик Серафин залился хохотом.
- С Пепе можно сыграть хорошую шутку, - сказал он.
Веселая компания потягивала вино, а Серафин говорил:
- Что, если внушить Пепе, что в этом году будет праздник прощания с
весной? Если сказат
