Сандлер Шмиэл - Мой Любезный Веньямин
Шмиэл САНДЛЕР
МОЙ ЛЮБЕЗНЫЙ ВЕНЬЯМИН
Деньги также могут развивать
идеи и делать историю.
Освальд Шпенглер
Глава первая
Диагноз доктора Берштейна
Неделю я не заглядывал в каракули Уилла. Бог знает, заглянул бы я туда вообще, если бы Уилл не умер.
В воскресенье утром мне позвонил доктор Берштейн и сообщил прискорбную весть:
- Старина, мне жаль... Мне очень жаль, я не хотел тебя огорчать...
- Что случилось, Аркадий? - спросил я, предчувствуя беду.
- Иванов повесился.
- Как повесился?
- На собственных подтяжках, - последовал циничный по форме и трагический по сути, ответ.
Берштейн был уверен, что это самоубийство. Но я не сомневался, в том, что кому-то понадобилось убрать парня, и этот некто настиг его даже в больнице.
- Кажется, он оставил тебе дневник, - заметил Берштейн, - почитай-ка его на досуге и ты увидишь, что он сумасшедший...
Тело Уилла обнаружили ночью в туалетной комнате психиатрической больницы "Абарбанель"
Когда его снимали с петли в глазах у него стояли слезы. Умирая, Уилл плакал, и это обстоятельство Берштейн использовал как аргумент для подтверждения своей версии:
- Видишь, - сказал он мне, - перед смертью плачут только самоубийцы. Вспомни Есенина, у него тоже слезы не просохли, когда его из петли вынимали.
Берштейн был педантичным человеком и регистрировал в картотеке все прежние Уилловы попытки произвести расчеты с жизнью. Он представил инспектору полиции документальное свидетельство таковых попыток и следователь, уважая мнение специалиста, не счел целесообразным копаться в этом и без того очевидном деле.
Осмотрев туалетную комнату и тело удавившегося, инспектор принял версию Берштейна и в докладной на имя комиссара бат-ямовской полиции логически обосновал вероятность самоубийства, ссылаясь при этом на авторитетное мнение доктора Берштейна.
Полицейский комиссар с уважением отнесся к аргументации медицинских экспертов, тем более что речь шла о душевно больном человеке.
Дело благополучно закрыли, но меня не оставляло тревожное чувство. В глубине души я был убежден, что здесь что-то нечисто, и чем больше я вчитывался в Уилловы записки, тем более зрело во мне это убеждение.
За неделю до несчастного случая, я посетил больного Уилла и он сказал мне, что перевел на мой счет пятизначную сумму в долларах. Тогда я был просто ошеломлен - откуда у пьяного попрошайки такие сумасшедшие деньги, теперь же, когда его не стало, я ощущал моральный долг непременно самому разобраться в загадочных причинах его гибели.
Честно говоря, разбираться я стал бы, даже если бы он не оставил мне денег. С того времени как он попал в больницу, я чувствовал себя отчасти повинным в постоянно преследовавших его неудачах.
Глава вторая
В Холонских подворотнях
Теперь, когда прошло столько лет, я не могу уверенно сказать, при каких обстоятельствах я впервые встретил Уилла Иванова. То ли это было после пьяной драки, когда Уиллу разбили голову, и я отвел его полуживого домой.
То ли в пабе адона Фридмана - человека весьма знаменитого в нашем городе. Уилл заглядывал в его питейные заведения и мы вполне могли там встретиться.
Но кажется мне, что впервые я увидел Уилла на похоронах его отца - Константина Сергеевича Иванова. Уж очень убивался парень над гробом родителя и это мне запомнилось.
Более всего, однако, я помню сами похороны. Они были очень уж пышные и как отмечалось на стр
