Сапковский Анджей - Золотой Полдень
Andrzej Sapkowski "Ziote popoludme"
АНДЖЕЙ САПКОВСКИЙ
ЗОЛОТОЙ ПОЛДЕНЬ
Июльский полдень золотой
Сияет так светло...
Льюис Кэрролл,
"Алиса в Стране Чудес"1
Полдень обещал быть просто изумительным, как и большинство тех прелестных полдней, которые существуют исключительно для того, чтобы проводить их в долгом-предолгом и сладком far niente2, пока окончательно не утомишься роскошным ничегонеделанием. Конечно, столь благостного расположения духа и тела невозможно достичь просто так, за здорово живешь, без подготовки и без плана, а запросто развалившись где попало.
Нет, дорогие мои. Это требует предварительной активности как интеллектуального, так и физического характера. Безделье, как говорится, надобно заслужить.
Поэтому, чтобы не терять ни одной из скрупулезно подсчитанных минут, из которых, как правило, и складываются эти роскошные часы, я приступил к делу, а именно: отправился в лес и вступил в него, проигнорировав установленную на опушке предостерегающую табличку "ОСТОРОЖНО: БАРМАГЛОТ". Без губительной в таких случаях поспешности я отыскал соответствующее канонам искусства дерево и влез на оное.
Затем отобрал подходящую ветвь, руководствуясь при выборе теорией о revolutionibus orbium ccoelestium3. Что, чересчур умно? Тогда скажу проще: я выбрал ветвь, на которой в течение всей второй половины дня солнце будет пригревать мне шкурку.
Солнышко пригревало, кора дерева благоухала, пташки и насекомые распевали на разные голоса свои извечные песни. Я улегся на ветке, изящно свесил хвост, положил подбородок на лапы и уже собрался было погрузиться в вышеупомянутую благостную дрему, уже готов был продемонстрировать всему миру свое безбрежное к нему безразличие, как вдруг высоко в небе заметил темную точку.
Точка быстро приближалась. Я приподнял голову. В нормальных условиях я, возможно, и не снизошел бы до того. чтобы обращать внимание на приближающиеся темные точки, поскольку в нормальных условиях такие точки чаще всего оказываются птицами.
Но в Стране, в которой я временно пребывал, условия нормальными не были. Летящая по небу темная точка при ближайшем рассмотрении могла оказаться, например, роялем.
Однако статистика уже неведомо в который раз оправдала свой титул царицы наук. Правда, приближающаяся точка не была птицей в классическом этого слова понимании, однако и до рояля ей было далеко. Я вздохнул, поскольку предпочел бы рояль.
Рояль, если только он не летит по небу вместе с вращающимся стульчиком и сидящим на нем Моцартом, есть явление преходящее и не раздражающее ушей. Радэцки же - а это был именно Радэцки - умел быть явлением много шумным, утомительным и несносным. Скажу не без ехидства: это в принципе было все, что Радэцки умел.
- А нет ли у котов аппетита на летучих мышей? - проскрипел он, накручивая круги над моей головой и моей веткой. - Так нет ли у котов аппетита на летучих мышей, спрашиваю?
- Выметайся, Радэцки.
- Ax, какой ты вульгарный, Честер, хааа-хааа! Do cats eat bats?4 Так нет ли у котов аппетита на летучих мышей? И нет ли, случайно, у летучих мышей аппетита на котов?
- Ты явно хочешь мне что-то сказать. Давай выкладывай и удаляйся!
Радэцки уцепился коготками за ветку повыше моей, повис головой вниз и свернул перепончатые крылышки, приняв тем самым более приятную для моих глаз внешность мыши из антиподов.
- А я что-то знаю! - тонко пискнул он.
- Наконец-то! Природа безгранична в милости своей.
- Гость! - запищала мышь, изгибаясь словно акробат. - Гость посетил Страну. Наста-а-ал весё-ё-ёлый дееень! У нас
