Сенкевич Генрик - Бартек-Победитель
Генрик Сенкевич
Бартек-победитель
I
Героя моего звали Бартек Словик, но за его привычку таращить глаза,
когда с ним разговаривали, соседи называли его Бартеком Лупоглазым. С
соловьем у него действительно было мало общего, зато его умственные
способности и поистине гомерическая наивность снискали ему прозвище: Глупый
Бартек. Это прозвище было самым популярным, и, вероятно, именно оно войдет в
историю, хотя у Бартека было еще и четвертое - официальное. Так как слова:
"чловек" и "словик" звучат для немецкого уха почти одинаково, а немцы любят,
во имя цивилизации, переводить варварские славянские названия на более
культурный язык, то в свое время, при составлении воинских списков,
произошел следующий диалог:
- Как тебя зовут? - спросил у Бартека офицер.
- Словик.
- Шлоик? Ach, ja, gut*.
______________
* Ах, так, хорошо (нем.).
И офицер записал: "Mensch"*.
______________
* Человек (нем.).
Бартек был родом из деревни Гнетово; подобные названия деревень очень
распространены в княжестве Познанском и других землях бывшей Речи
Посполитой. Кроме земли, хаты и двух коров, были у него еще пегая лошадь и
жена Магда. Благодаря такому стечению обстоятельств он мог жить спокойно,
согласно с мудростью, заключавшейся в строках:
Конь мой пегий, женка Магда,
Что захочет бог, и так даст!
И в самом деле, жизнь его складывалась именно так, как хотел бог, но
когда бог дал войну, Бартек огорчился не на шутку. Прислали ему уведомление
- явиться на военную службу. Нужно было бросать хату, землю и все отдать на
бабье попечение. Народ в Гнетове был большей частью бедный. Бартек зимой,
бывало, ходил на фабрику и этим поддерживал хозяйство, а теперь что? Кто
знает, когда кончится война с французом? Магда как прочла повестку, так и
принялась ругаться:
- Ах, чтоб им пусто было! Чтоб они ослепли! Хоть ты и дурак... да
мне-то тебя жалко; французы тебе спуску не дадут; либо голову снесут, либо
еще что!..
Бартек чувствовал, что баба говорит правильно. Французов он боялся, как
огня, и у него тоже щемило сердце. Что ему сделали французы? Зачем, почему
ему идти туда, на эту страшную чужбину, где нет ни одной доброй души? Когда
сидишь в Гнетове, кажется: ни так ни этак, одним словом, как всегда, а как
велят идти, тут сразу поймешь, что дома лучше, чем где бы то ни было. Да уж
теперь ничем не поможешь - такая судьба, нужно идти! Бартек обнял бабу,
потом десятилетнего Франека, потом сплюнул, перекрестился и пошел из хаты, а
Магда - за ним. Простились они без особых нежностей. Она и мальчишка
плакали, а он повторял: "Ну, будет, будет!" - и так вышли на дорогу. Тут
только они увидели, что во всем Гнетове творится то же, что и у них. Вся
деревня высыпала: дорога так и запружена призванными. Мужчины идут на
железнодорожную станцию, а бабы, дети, старики и собаки их провожают. Тяжело
на душе у рекрутов, только у тех, кто помоложе, торчат трубки в зубах; для
начала есть уже пьяные, некоторые хриплыми голосами поют:
Рученьке Скшинецкого с ясным перстеньком
Не взмахнуть уж сабелькой пред своим полком!
Кое-кто из немцев - гнетовских колонистов - со страху затянул "Wacht am
Rhein". Вся эта пестрая разношерстная толпа, среди которой поблескивают
штыки жандармов, с шумом и гамом выходит за околицу. Бабы обнимают своих
"солдатиков" за шею и причитают; какая-то старуха показывает свой
единственный желтый зуб и грозит кулаком в пространство. Другие проклинают:
"Пусть же вам бог отплатит за наши слезы!" Слышны крики: "Франек! Казька!
Юз
