Сван Томас Барнет - Багрянка
Томас Барнет Сван — Багрянка
Глава 1
ДАФНА
Амазонки не испытывают любви к городам. Названный в честь острова, столицей которого он является, город Эгина невелик — с единственным имеющим фронтон мегароном, вереницей лавочек, где окрестные земледельцы продают плоды своих трудов, гостиницей, кабаком и горсткой каменных домишек, разбросанных среди олив. Но стены здесь достаточно высоки, чтобы отгородиться от холмов Артемиды, а горожане, ни дать ни взять, из тех, что заслуживают, чтобы их держали, как быков, в Авгиевых конюшнях: куртизанки с нагими грудями, пропахшие миррой и нардом, изнеженные лавочники с надушенными курчавыми шевелюрами, моряки в набедренниках, которые выбираются с кораблей в гавань, ища любовных утех.
Однако даже Амазонки, даже Медведицы Артемиды должны приобретать себе орудия и оружие. Нынче мы явились в город обменивать губки на топоры. Нас было двое: я и Локсо, обеим по восемнадцать, и мы, как обычно, с вызовом встречали взгляды любопытных.
Еще никто и никогда не нападал на нас на улице; всем было прекрасно видно, что у нас при себе не только губки, но и кинжалы.
Женщины шушукались, что икры у нас на вид тверды, как у мужчин, а мужчины сетовали, что мы стрижем волосы и скрываем груди хитонами из медвежьих шкур.
Молодой моряк, набедренник которого скрепляла пряжка в виде дельфина, шепнул на ушко приятелю:
— В былые дни из таких получались хорошие драчуны для критской арены. Что мальчики, что девочки, быкам-то все едино.
— Да, — улыбнулся приятель. — Если бык победил, какая разница?
Локсо напряглась рядом. Кривой шрам, оставленный клыком дикого вепря, запылал над ее глазами, точно красный угорь. Я успокаивающе положила руку ей на плечо; ибо, хоть мне и был понятен ее гнев, мы не должны были нарываться на драку в этих стенах.
Весь город нас терпеть не мог — женщины за то, что мы одеваемся, как мужчины, мужчины — за то, что соперничаем с ними в играх и войне.
Однако все разрешилось само собой — зеваки нашли для себя новое развлечение. Впереди высыпала на улицу орава мирмидонцев, людей-муравьев. Их было пятеро, один совсем ребенок, лет одиннадцати, прочие близки нам с Локсо по возрасту; невелики для мужчин, светловолосы, с гладкими руками и ногами, в набедренниках цвета зерна.
Кожа бронзовая, точно лезвие меча. Короткие янтарные крылышки, негодные для полета, болтаются за плечами, а надо лбами, точно пшеничные усики, колышутся сяжки, говорят, они помогают им ориентироваться во тьме.
Мирмидонцев вполне можно счесть славными, пока не узнаешь об их обычаях, о том, что они живут в норах под землей и едят грибы, вместо того, чтобы добывать мясо на охоте. Хуже того, они — трусы, понятия не имеющие о том, как натягивают лук, и удирающие, стоит только коснуться кинжала.
Когда-то мирмидонцы были могущественны. И норы их, как говорят, соперничали со знаменитым критским Лабиринтом. Но семь лет назад они затеяли пир на берегу моря, чтобы почтить своего божественного покровителя, — Зевса, который, как они верили, сотворил их племя из муравьев, во времена, когда Эгина обезлюдела и нуждалась в новых обитателях.
В самый разгар праздничных игр со стороны залива нагрянули пираты, целые оравы, грозные чернобородые воители; они захватили царицу с большинством подданных.
Лишь мальчишкам, которые играли в лесу, удалось спастись и убежать. Затем мальчики вернулись в норы и стали жить там, как могли, без родителей и сестер. Они обжигали в подземных печах глиняные фигурки и ходили в город, меняя их на орудия и одежду. Они были трусливы, и
