Старджон Теодор - Сокамерник
Теодор СТАРДЖОН
СОКАМЕРНИК
Здесь первым делом тебя спросят: "Приходилось когда-нибудь сидеть в
тюрьме?" Спросят и заржут. Люди любят позубоскалить на эту тему. На самом деле
в тюряге довольно паршиво, особенно если тебя замели за то, чего ты не делал.
Еще хуже, коли тебя сцапали за дело: чувствуешь себя полным дураком, что
попался.
Но самое поганое, это когда попадается такой сокамерник, как Кроули.
Тюрьма нужна, чтобы на время упрятывать туда плохих парней, а вовсе не для
того, чтобы они там сходили с ума.
Итак, его звали Кроули, но он нисколько не был похож на кролика. Наоборот,
у меня от него мурашки по спине бегали. На вид это был парень как парень,
загорелый и не слишком высокий. Ноги и руки у него были тонкими, как спички,
шея - худой и длинной, но зато он обладал самой большой грудной клеткой, какую
мне только приходилось видеть у человека его габаритов. Не знаю, как ему
удалось подобрать себе рубаху: возьми он большой размер, и манжеты закрыли бы
ему руки, а маленькая просто не сошлась бы на его чудовищной груди.
Нет, честно, я еще никогда не видел ничего подобного! Кроули был из тех
типов, которым достаточно выйти на улицу, чтобы все движение сразу
остановилось: Он был похож на горбуна, только горб у него был спереди, если вы
понимаете, что я хочу сказать. И вот такого-то урода я получил в подарок, не
отсидев в камере и двух недель. Впрочем, мне вообще везет, как утопленнику. Я
из породы людей, которые срывают в скрино крупный куш, но по пути в кассу падают и ломают шею.
Я нахожу на улице стодолларовую купюру, и в первую же облаву меня хватают как
фальшивомонетчика. Я получаю в соседи по камере разумных пауков типа Кроули.
Разговаривал он как человек, которому вырвали ногти на ногах, а дышал так,
что его просто невозможно было не слышать. Любого нормального человека этот
шум мог заставить пожелать, чтобы Кроули перестал дышать, а через некоторое
время вы уже начинали испытывать сильнейшее желание помочь ему в этом, потому
что Кроули не дышал, а свистел, хрюкал, клокотал и сипел.
В камеру его приволокли двое охранников. Обычно для одного заключенного
достаточно одного охранника, но их, я думаю, напугала его огромная грудь. В
самом деле, кто знает, на что может быть способен человек такого сложения? Но
в действительности Кроули был таким слабаком, что, наверное, не смог бы
поднять и куска мыла. И, судя по запаху, он действительно никогда этого не
делал. Ни один человек в нашей уютной, чистой тюряге не смог бы так зарасти
грязью, если бы из принципиальных соображений не отказывался от мытья с тех
самых пор, как его пропустили через вошебойку при входе в наше милое
заведение.
Поэтому я сказал:
- В чем дело, начальник? Я пока не жаловался на одиночество...
- На что охранник мне ответил:
- Закройся, придурок. Этот тип заранее зарезервировал у нас номер и
оплатил его авансом.
С этими словами они втолкнули Кроули в камеру.
- Твоя койка наверху, - сказал я и отвернулся к стене. Охранники сразу
ушли, и довольно долгое время не происходило ничего интересного.
Потом он начал чесаться. Ничего из ряда вон выходящего в этом, разумеется,
не было, если не считать того, что мне еще ни разу не приходилось слышать,
чтобы это порождало эхо. Оно рождалось у него внутри, словно его огромная
грудная клетка была пустой, как контрабас.
Я повернулся и посмотрел на него. Кроули снял рубаху и ожесточенно скреб
свою колоссальную грудь. Поймав мой взгляд, он перестал, и даже сквозь загар я
увидел, как он п
