Старджон Теодор - Таксидермист
Теодор СТАРДЖОН
ТАКСИДЕРМИСТ
Я вообще-то по пустякам не люблю нервничать. Небольшой беспорядок в моей
двухкомнатной квартире в Вестсайде меня обычно не беспокоит. В принципе
достаточно открыть дверь, ногой вытолкать более или менее крупный мусор в
общий коридор, и дело с концом. Но сегодня придется прибраться. Придет Мира, и
незачем ей видеть, что у меня здесь творится.
Ей-то по большому счету беспорядок до лампочки. Она уже достаточно знает
мой характер. Но сегодня у меня многовато довольно.., необычного мусора.
Я тщательно подмел пол, заглядывая во все углы, так как мне не хотелось,
чтобы что-нибудь эдакое вдруг вылетело на середину комнаты из-за случайного
сквозняка. Не стоит расстраивать Миру. Признаться, меня подмывало кое-что
оставить на видном месте. Мира так гордилась своей железной выдержкой, что
мне, наверное, доставило бы удовольствие услышать, как она завизжит.
Однако я отогнал от себя эту недостойную мысль. Мира прекрасно ко мне
относилась, и я даже иногда задавался вопросом: отчего я испытываю к ней такую
симпатию, тогда как она явно не принадлежит к моему типу женщин.
Итак, я даже заполз под кровать и выволок оттуда свои домашние туфли. Мои
ноги по-прежнему были там. Левую туфлю я поставил на каминную полку, а правую
отнес в другую комнату, присел на стул и принялся выковыривать из нее ступню.
Туфли у меня своеобразные: левая значительно больше правой. Наконец я вытащил
ступню; к этому времени я уже ругался вслух. Кожа шуршала в руках. Я скомкал
ее и швырнул в мусорное ведро. Так, теперь надо оглядеться. Ага, на ручке
ящика стола висит моя рука. Я отодрал ее и выкинул ко всем чертям. С какой
стати, спрашивается, Мира дала телеграмму, а не позвонила, как все нормальные
люди? А теперь от нее не отделаешься. Свалится как снег на голову. А мне,
собственно говоря, несколько не до нее...
Я смел с клавиатуры пианино указательный палец. За ним в мусорное ведро
последовала левая нога. Потом я подумал, не убрать ли и туловище (оно висело в
прихожей в шкафу для одежды), и решил оставить его в покое. Из цельного куска
кожи такого размера я в принципе мог бы сделать что-нибудь полезное; чемодан,
скажем, или непромокаемый плащ. Вообще я отныне обеспечен первоклассным
сырьем.
Кажется, я ничего не забыл. О ногах можно не думать до завтрашнего утра.
Правая рука тоже, к счастью, сошла. К счастью, конечно, потому что Мира могла
бы, мягко говоря, сконфузиться, если бы после рукопожатия у нее в руке
осталась бы пустая перчатка. Остается левая рука. Я пощупал ее. Кожа слегка
поддалась, но сдирать ее силой мне не хотелось, так как сама по себе она
сходит совершенно безболезненно. Лицо должно сойти очень и очень скоро, хотя,
возможно, мне удастся продержаться до ухода Миры, если я не буду много
смеяться.
Обеими руками я сжал шею и помассировал ее. Это помогло; кожа упала на
пол. Нужно надеть галстук, тогда Мира не заметит неровного края старого слоя
кожи над воротником.
Я вздрогнул, когда раздался звонок в дверь, и вскочил на ноги. Тут же от
меня отвалился кусочек кожи. Я спрятал его под диванную подушку и пошел
открывать. Возле двери угрожающе скрипнуло ухо. Я расправился с ним, засунул в
карман и отпер дверь.
- Дэвид! - сказала Мира, выражая единственным словом, что она рада мне,
что мы не виделись целых восемь месяцев, что у нее все в порядке, что надо
было, наверное, написать, но я, мол, прощу ее - ведь она никому не пишет
писем, такое у нее правило.
Мира повернулась ко мне спиной, легким д
