Стаут Рекс - Если Он Женится
Рекс Стаут
ЕСЛИ ОН ЖЕНИТСЯ
Это было в Нью-Йорке апрельским утром - восхитительным, надо сказать.
С Баттери веяло дыханием моря, от Вестчестера доносился душистый ветерок, и
получавшийся из них коктейль был просто опьяняющим.
В такое время обитатели Манхэттена пытаются продолжать заниматься
своими будничными делами, подчиняясь лишь стадному чувству. Совершенно
очевидно, что, если бы хоть один из них потерял голову и, натянув плащ,
отправился в Кэтскиллс, весь город опустел бы за полчаса.
Весна есть весна, даже в Нью-Йорке.
Так думал и Карл Макнэйр, бухгалтер "Коэн энд Эдучефски",
производителей женского платья. И желание снова послушать симфонию Пана
вовсе не казалось ему странным.
В январе он прибыл в Нью-Йорк с капиталом в двести долларов, хорошим
образованием, приличной внешностью и соответствующими манерами. Помимо
этого, он обладал еще и большими надеждами. Но для того, чтобы выбиться в
люди в крупном городе, главным образом необходимо везение, чего в итоге ему
и не хватило.
Некоторое время Карл практически готов был бросить все, но при мысли о
насмешках и "я-так-и-сказал-тебе", которыми будет отмечено его возвращение,
он собрал в кулак все, что у него оставалось, сжег за собой еще пару мостов
и попробовал снова.
Поначалу молодой человек был настроен не соглашаться ни на что, не
отвечающее его представлениям о собственном достоинстве, но, когда двести
долларов уменьшились наполовину, брезгливости и разборчивости в нем здорово
поубавилось, и, вместо того чтобы "быть открытым для перспективных
предложений", он начал искать работу.
Это, конечно, было несложно. Нет ничего проще, чем найти в Нью-Йорке
работу - разве что потерять ее.
В тот день, когда Карл начал перебирать бухгалтерские книги "Коэн энд
Эдучефски", производителей женского платья, он почувствовал себя навсегда
опозоренным. Но, с другой стороны, даже это лучше, чем вернуться в Кэкстон.
И кроме того, это, несомненно, было временно. Что лишний раз
доказывало очевидный факт: Карл ничего не знал о страшных жерновах столиц.
Карлу было двадцать два, он был привлекателен, способен и амбициозен;
и все же он располагал прекрасными шансами, став к тридцати главным
бухгалтером, посещать раз в год ипподром, жениться на стенографистке и жить
в Бруклине, при условии, конечно, что ему не свалится на голову большая
удача.
В то самое апрельское утро, о котором идет речь, ему было как никогда
одиноко и тоскливо.
Была суббота, последний день его третьей недели в "Коэн энд
Эдучефски". Когда мисс Альтереско, стенографистка, появилась в офисе, Карл
громко вздохнул.
Нельзя сказать, чтобы мисс Альтереско была красавицей, но она была
девушкой, а ни одну девушку нельзя заставить стучать на пишущей машинке в
апреле. Это будет преступлением против природы.
- Кажется, вам нехорошо, мистер Макнэйр, - заметила она.
Карл ответил, что он чувствует себя именно так, как того и следовало
ожидать, и принялся пересчитывать заказы, поступившие накануне. Мисс
Альтереско сидела, с любопытством рассматривая его спину, пока дверь не
открылась и за ней не показался мистер Коэн, после чего начала долбить по
пишущей машинке с отчетливо видимым рвением.
Мистер Коэн, как обычно, то ли проскулил, то ли прохрюкал дежурное
"доброе утро" и прошествовал к себе в кабинет.
Для Карла это утро тянулось исключительно медленно. Через открытое
окно с улицы доносился зачаровывающий зов весны, легкие, но дурманящие
дуновения ветерка и голоса, проникающие в самые затаенные прибежи
