Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Стейнбек Джон - Квартал Тартильяфлэт


ДЖОН СТЕЙНБЕК
КВАРТАЛ ТОРТИЛЬЯФЛЭТ
Аннотация
Преподавательница Стейнбека ввела его в мир обитателей монтерейского квартала ТортильяФлэт — «Лепешечная равнина», заселенного в основном выходцами из Мексики. Стейнбек с большим интересом выслушивал рассказываемые ему житейские истории, запоминал местные обороты речи, метафоры, сравнения. И когда в 1933 году он решил написать об этих людях повесть, ее название родилось само собой — «Квартал ТортильяФлэт».
Стейнбек хотел, чтобы его новая книга была «легкой и в то же время занимательной и при всем при том правдивой». Ему это удалось, хотя приходилось работать в весьма грустном настроении — тяжело болели его мать и отец. «Тон книги, как мне кажется, явился прямым протестом против печальной действительности моего дома», — признавался Стейнбек в ноябре 1933 года в одном из писем.
История жизни четырех пайсано рассказана писателем с веселым юмором и в то же время пронизана грустным сочувствием к простым людям, благородным, честным, преданным друг другу, но не нашедшим своего места в жизни. Повесть пользовалась большим читательским успехом.

Она принесла писателю и славу, и деньги. Рассказ о приключениях Дэнни и его неунывающих друзей охотно раскупался и читался, ибо он показывал, что и в невыносимых, казалось бы, условиях всеобщей нищеты можно не терять бодрость духа и находить свои маленькие радости.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Когда я писал эту книгу, мне не приходило в голову, что моих пайсано можно счесть любопытной или смешной диковинкой, существами, замученными нуждой или приниженными. Все это — люди, которых я знаю и люблю; люди, которые превосходно приспосабливаются к окружающей среде. Такое свойство человеческой натуры зовется истинно философским отношением к жизни, и это — прекрасная вещь.
Знай я, что этих людей сочтут забавной диковинкой, я, наверное, не стал бы писать про них.
Когда я учился в школе, у меня был приятель. Мы называли его piojo [вошь (исп.)]; у этого смуглого мальчугана, очень доброго и хорошего, не было ни отца, ни матери — только старшая сестра, которую мы все любили и уважали. Мы почтительно называли ее «девицей на часок».

Ни у кого в городе не было таких румяных щек, и она частенько угощала нас хлебом с помидорами. Так вот, в домике, где жили piojo и его сестра, «девица на часок», кран кухонной раковины был отломан, а труба наглухо забита деревянной пробкой.

Воду для стряпни и питья брали из унитаза. Для этого на полу рядом с ним стоял жестяной ковшик. Когда вода кончалась, стоило только дернуть ручку, и запас ее пополнялся. Использовать унитаз по назначению строжайше запрещалось.

Однажды, когда мы напустили туда головастиков, хозяйка дома как следует отругала нас, а потом смыла наших питомцев.
Быть может, это — возмутительное нарушение благопристойности. Но я так не считаю. Быть может, это забавно — забавно, о господи!

Я долгое время приобщался приличиям, и всетаки я не могу думать о сестре piojo как о — есть ли слово гнуснее? — как о проститутке, а о его бесчисленных дядюшках, порой даривших нам монетки, как о ее клиентах.
Все вышесказанное сводится в конце концов к тому, что это — не предисловие, а эпилог. Я написал эти рассказы потому, что они правдивы, и потому, что они мне нравились.

Но литературные мещане отнеслись к этим людям с вульгарной высокомерностью герцогинь которые жалеют крестьян, снисходительно над ними посмеиваясь. Рассказы эти напечатаны, и взять их назад я не могу. Но никогда больше я не отдам на поругание приличным обывателям этих хороших людей, в





Содержание раздела