Сувестр Пьер & Аллен Марсель - Жюв Против Фантомаса
Пьер Сувестр, Марсель Аллен
Жюв против Фантомаса
Перевод с французского С.Семеницкого и О.Хохлова
В романах известных авторов французского детектива "Жюв против
Фантомаса" и "Месть Фантомаса" живо и увлекательно рассказывается о полной
приключений борьбе знаменитого инспектора полиции Жюва и журналиста Фандора
против грозного, коварного и загадочного бандита Фантомаса.
Глава I. Кабачок "Встреча с другом"
- Кружечку красненького, папаша Корн!
Охрипший голос толстухи Эрнестин был едва слышен в шуме прокуренного
кабачка, в котором, как обычно, собрались завсегдатаи этого заведения.
- Красного и хорошего! - уточнила Эрнестин, уличная проститутка, девица
крупного телосложения, с белыми волосами и следами усталости на лице. Папаша
Корн никак не отреагировал на ее просьбу. Это был настоящий великан, лысый,
усатый, стоявший невозмутимо целый день за своей стойкой.
В настоящий момент, засучив рукава, он мыл волосатыми руками стаканы и
ложки, лежавшие в тазике с теплой водой.
Кабачок "Встреча с другом" состоял из двух залов. Наиболее приличный из
них, в котором можно было выпить и поесть, выходил на бульвар Ла-Шапель. За
ним присматривала госпожа Корн. Если же посетитель проходил через дверь,
расположенную в глубине этого зала, то он оказывался во внутреннем дворике
восьмиэтажного здания. Наконец, перейдя этот двор, он попадал в другой зал
кабачка, который представлял собой низкую, плохо освещенную комнату,
выходящую на улицу Ла-Шарбоньер, улицу, пользующуюся дурной славой в этом
районе Парижа.
Лишь после того, как его потревожили в третий раз, папаша Корн,
по-прежнему позвякивая посудой в воде, наконец решительным тоном человека,
который дает понять, что провести его не удастся, ответил:
- Два франка, и бабки вперед!
Опытным взглядом содержатель заведения уже давно определил, что за люди
окружают девицу: за столом сидели два молодых человека с бледными лицами и в
потрепанных костюмах. Они были не из тех ребят, которые в случае
необходимости могли бы расплатиться за толстуху Эрнестин.
Последняя поняла опасения виноторговца. А Корн продолжал:
- Побереги нервы и не забивай мне башку своими баснями. Ты же знаешь,
мне наплевать на твоего малыша Мимиля и на его делишки; может, завтра он
пойдет на дело, и никто не поручится, что он возвратится и вернет мне долг.
Я сказал - два франка, значит, два франка, и деньги вперед.
Настаивать было бесполезно. Взбешенная, с перекошенным ртом, Эрнестин
бросила папаше Корну как последнее оскорбление:
- ...Ну и ладно. Я вообще не желаю разговаривать с такой скотиной, как
ты; правду люди говорят: папаша и мамаша Корн немчишки, грязные боши...
Обиженная, Эрнестин обвела взглядом публику, но никто в зале не обращал
внимания на их перебранку.
На минуту ей пришла мысль заручиться поддержкой Косоглазки, которая
устроилась возле двери с лотком, полным устриц и улиток. Но Косоглазка
спала, завернувшись в свои старые платки.
И, когда Эрнестин уже собралась возобновить свои попытки, в кабачке
раздался голос:
- Давай наливай, папаша Корн, я угощаю!
Несколько посетителей обернулись на голос, который принадлежал Саперу.
Сапера знали только под этой кличкой, которую он получил, как говорят,
благодаря тридцатилетнему пребыванию в Африке, точнее в Бириби, что в
Ламбесса, куда его сослали в штрафной батальон.
Вот это человек, перенес тяготы и лишения, но сумел сохранить чувство
собственного достоинство и не пресмыкаться перед офицерами! Что за характер,
темперамент он имел, если
