Сэлинджер Джером - Два Рассказа
Джером Сэлинджер
Два рассказа
В лодке
Шел пятый час, и золотой осенний день уже клонился к
вечеру. Сандра, кухарка, поглядела из окна в сторону озера и
отошла, поджав губы, -- с полудня она проделывала это, должно
быть, раз двадцать. На этот раз, отходя от окна, она в
рассеянности развязала и вновь завязала на себе фартук, пытаясь
затянуть его потуже, насколько позволяла ее необъятная талия.
Приведя в порядок свое форменное одеяние, она вернулась к
кухонному столу и уселась напротив миссис Снелл. Миссис Снелл
уже покончила с уборкой и глажкой и, как обычно перед уходом,
пила чай. Миссис Снелл была в шляпе. Это оригинальное
сооружение из черного фетра она не снимала не только все
минувшее лето, но три лета подряд -- в любую жару, при любых
обстоятельствах, склоняясь над бесчисленными гладильными
досками и орудуя бесчисленными пылесосами. Ярлык фирмы
"Карнеги" еще держался на подкладке -- поблекший, но, смело
можно сказать, непобежденный.
-- Больно надо мне из-за этого расстраиваться, -- наверно,
уже в пятый или шестой раз объявляла Сандра не столько миссис
Снелл, сколько самой себе. -- Так уж я решила. Не стану я
расстраиваться!
-- И правильно, -- сказала миссис Снелл. -- Я бы тоже не
стала. Нипочем не стала бы. Передай-ка мне мою сумку,
голубушка.
Кожаная сумка, до невозможности потертая, но с ярлыком
внутри не менее внушительная, чем на подкладке шляпы, лежала в
буфете. Сандра дотянулась до нее не вставая. Подала сумку через
стол владелице, та открыла ее, достала пачку "ментоловых"
сигарет и картонку спичек "Сторк-клуб". Закурила, потом
поднесла к губам чашку, но сейчас же снова поставила ее на
блюдце.
-- Да что это мой чай никак не остынет, я из-за него
автобус пропущу. -- Она поглядела на Сандру, которая мрачно
уставилась на сверкающую шеренгу кастрюль у стены. -- Брось ты
расстраиваться! -- приказала миссис Снелл. -- Что толку
расстраиваться? Или он ей скажет или не скажет. И все тут. А
что толку расстраиваться?
-- Я и не расстраиваюсь, -- ответила Сандра. -- Даже и не
думаю. Просто от этого ребенка с ума сойти можно, так и шныряет
по всему дому. Да все тишком, его и не услышишь. Вот только на
днях я лущила бобы -- и чуть не наступила ему на руку. Он сидел
вон тут, под столом.
-- Ну и что? Не стала бы я расстраиваться.
-- То есть словечка сказать нельзя, все на него
оглядывайся, -- пожаловалась Сандра. -- С ума сойти.
-- Не могу я пить кипяток, -- сказала миссис Снелл. -- -
Да, прямо ужас что такое. Когда словечка нельзя сказать, и
вообще.
-- С ума сойти! Верно вам говорю. Прямо сума он меня
сводит. -- Сандра смахнула с колен воображаемые крошки и
сердито фыркнула: -- В четыре-то года!
-- И ведь хорошенький мальчонка, -- сказала миссис Снелл.
-- Глазищи карие, и вообще.
Сандра снова фыркнула:
-- Нос-то у него будет отцовский. -- Она взяла свою чашку
и стала пить, ничуть не обжигаясь. -- Уж и не знаю, чего это
они вздумали торчать тут весь октябрь, -- проворчала она и
отставила чашку. -- Никто из них больше и к воде-то не
подходит, верно вам говорю. Сама не купается, и мальчонка не
купается. Никто теперь не купается. И даже на своей дурацкой
лодке они больше не плавают. Только деньги задаром по-тратили.
-- И ка вы пьете такой кипяток? Я со своей чашкой никак не
управлюсь.
Сандра злобно уставилась в стену.
-- Я бы хоть сейчас вернулась в город. Право слово.
Терпеть не могу эту дыру. -- Она неприязненно взглянула на
миссис Снелл. -- Вам-то ничего, вы круглый год тут жи
