Сэлинджер Джером - Грустный Мотив
Джером Дейвид Сэлинджер
Грустный мотив
Сказание о Лиде-Луизе,
которая пела блюзы,
как не пел никто на свете -
ни до нее, ни после.
Зимой сорок четвертого года в армейском транспортном грузовике я
проехал из Люксембурга в прифронтовой германский город Хольцхафен - путь,
который обошелся в четыре проколотых шины, три случая обморожения ног и
минимум одно воспаление легких.
В грузовик набилось человек сорок - все больше пехотное пополнение.
Многие возвращались из госпиталей в Англии, где залечивали полученные на
войне раны. По виду вполне поправившиеся, они теперь догоняли одну
пехотную дивизию, про командующего которой мне рассказывали, будто он
садится в штабную машину не иначе, как повесив через одно плечо наган, а
через другое фотоаппарат; этот ярый вояка был знаменит тем, что умел
писать неподражаемые по ядовитости послания противнику, если тот
превосходил его силами или брал в окружение.
Много часов я трясся в этом грузовике, никому не взглянув в глаза.
Пока было светло, солдаты дружными усилиями пытались развлечься и
успокоить воинственный зуд в крови. Играли в шарады прямо в кузове,
разбившись на две партии - кто где сидел. Обсуждали известных
государственных мужей. Распевали песни - бодрые воинственные песни,
сочиненные патриотами с Бродвея, которым досадный поворот колеса фортуны
помешал, увы, занять свое место в рядах фронтовиков. Словом, грузовик
прямо распирало от песен и веселья - пока вдруг не наступила ночь и не
спустили брезент для затемнения. И тут все то ли уснули, то ли замерзли
насмерть, кроме меня и того человека, который рассказал мне эту историю. У
него были сигареты, у меня - уши.
Вот все, что я знаю об этом человеке.
Звали его Радфорд. Фамилию он не сказал. У него был еле заметный
акцент южанина и хронический окопный кашель. Нашивки и красный крест
капитана медицинской службы он носил по тогдашней моде на шапке.
И это все, что мне о нем известно, - не считая, понятно, того, о чем
говорится в самом рассказе. Так что, пожалуйста, не пишите мне писем с
требованием дальнейших сведений - я не знаю даже, жив ли он. Моя просьба в
особенности относится к читателям, которые усмотрят в этом рассказе хулу
на нашу страну.
Это - ни на кого и ни на что не хула. А просто небольшой рассказ о
домашнем яблочном пироге, о пиве со льда, о команде "Бруклинские Ловкачи",
о телевизионных программах "Люкс" - словом, о том, во имя чего мы
сражались. Да это и так ясно, сами увидите.
Радфорд был родом из Эйджерсбурга, штат Теннесси. Он говорил, что это
примерно в часе езды от Мемфиса. Видимо, очень славный городок. Там,
например, есть одна улица, называется Мисс-Пэккер-стрит. Не просто
Пэккер-стрит, а именно Мисс-Пэккер-стрит. Так звали одну эйджерсбургскую
учительницу, которая во время Гражданской войны в упор расстреляла из окна
отряд северян, проходивший под стенами школьного здания. Не размахивала
флагом, как какая-нибудь Барбара Фритчи. Нет, мисс Пэккер просто
прицелилась и открыла огонь и успела уложить пятерых парней в синих
мундирах, прежде чем до нее добрались с топором. И было ей тогда
девятнадцать лет.
Отец Радфорда был на самом деле бостонец, он служил торговым агентом
в бостонской компании, производившей пишущие машинки. Перед самым началом
первой мировой войны, заехав по делам в Эйджерсбург, он познакомился там с
одной красивой девушкой из приличной обеспеченной семьи и через две недели
был уже женат. Ни в Бостон, ни на прежнюю работу он больше не вернулся,
вычеркнув то
