Сэлинджер Джером - Зуи
Джером Д.Сэлинджер
Зуи
M. Ковалева перевод с английского
Считается, что факты, которыми располагаешь, говорят сами за себя, но
мне кажется, что в данном случае они даже несколько более вульгарны, чем это
обычно свойственно фактам. В противовес мы прибегаем к неувядающему и
увлекательному приему: традиционному авторскому предисловию. Вступление,
которое я задумал, столь торжественно и многословно, что такое и в страшном
сне не приснится, и вдобавок ко всему, в нем слишком много мучительно
личного. И если мне особенно повезет и у меня что-то получится, то по
воздействию это можно сравнить только с принудительной экскурсией по
машинному отделению, которую я веду в качестве экскурсовода, облаченный в
старомодный цельный купальный костюм в полосочку Если уж начинать, то с
самого неприятного: то, что я собираюсь вам преподнести, вовсе не рассказ, а
нечто вроде узкопленочного любительского фильмика в прозе, и те, кому
довелось просмотреть отснятый материал, со всей серьезностью предупреждали
меня, что лелеять надежды на успешный прокат не стоит. Имею честь и
несчастье открыть вам, что эта группа оппозиционеров состоит из трех
исполнителей главных ролей: двух женских и одной мужской. Начнем с
примадонны, которая, как мне думается, была бы довольна, если бы ее коротко
охарактеризовали как томную, но утонченную особу. Она полагает, что сюжет
нисколько не пострадал бы, если бы я что-нибудь сделал с той сценой, где она
несколько раз сморкается за пятнадцать или двадцать минут. Проще говоря,
вырезал бы ее и выбросил. Она говорит, что противно смотреть, как человек
сморкается. Вторая леди из нашей труппы - вальяжная и клонящаяся к закату
звезда варьете - недовольна тем, что я, так сказать, запечатлел ее в старом
поношенном халате. Но обе мои красотки (они намекали, что именно такое
обращение им приятно) не слишком воинственно нападают на мой замысел в
целом.. Причина, признаться, страшно проста (хотя и заставляет меня
краснеть) . Как они убедились на собственном опыте, достаточно одного
резкого слова или упрека, чтобы я разревелся. Но не они, а главный герой -
вот кто с неподражаемым красноречием убеждал меня не выпускать свой опус в
свет. О н чувствует, что вся интрига строится на мистицизме и религиозной
мистификации,- как он дал мне понять, во всем совершенно явно
просматривается некое трансцендентное начало, что внушает ему тревогу, так
как может только ускорить приближение дня и часа моего профессионального
провала. И так уже люди, говоря обо мне, покачивают головами, и если я еще
хоть один раз в своем творчестве употреблю слово "Бог" не в его прямом,
здоровом, американском смысле - как некое бранное междометие,- то это
послужит явным свидетельством, точнее, подтверждением того, что я уже
начинаю хвастаться знакомствами в высших сферах, а это верное свидетельство,
что я человек пропащий. Разумеется, этого достаточно, чтобы заставить
нормального слабонервного человека, а в особенности писателя,
приостановиться. Я и приостанавливаюсь. Но не надолго. Потому что любое
возражение, как бы оно ни было красноречиво, должно быть еще уместным. Дело
в том, что я периодически выпускаю эти любительские фильмы в прозе с
пятнадцати лет. Где-то в книге "Великий Гэтс-би" (эта книга была моим "Томом
Сойером" в двенадцать лет) молодой рассказчик заметил, что каждый человек
отчего-то подозревает самого себя в какой-то первородной добродетели, и
далее открывает нам, что у себя - храни его, Боже,- он считает таковой
ч
