Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Теккерей Уильям Мейкпис - Жена Денниса Хаггарти


Уильям Мейкпис Теккерей
Жена Денниса Хаггарти
Несколько лет тому назад в "Королевской" гостинице в Лемингтоне часто
останавливалась вместе с дочерью одна препротивная ирландка, майорша миссис
Гам. Гам был примерным офицером на службе его величества, и только смерти и
дражайшей супруге удалось его сокрушить. Облачившись в бамбазин - самый
миленький, какой можно было сыскать за деньги, - безутешная вдова объехала
своих знатных и не очень знатных друзей, оставляя в каждом доме громадные
визитные карточки, которые обрамляла полоса, окрашенная черной краской из
ламповой сажи, по меньшей мере в полдюйма шириной.
Кое-кто из нас, к стыду нашему, называл ее "миссис Шум и Гам", ибо сия
достойная вдова имела обыкновение распространяться о себе и своих
родственниках (родных мужа она ставила весьма низко) и без конца хвасталась
чудесами отцовского поместья Молойвиль, в графстве Мэйо. Род ее шел от
Молоев этого графства; и, хоть я прежде ничего не слышал ни о каких Молоях,
я нимало не сомневаюсь, положившись на ее рассказы, что это древнейшая и
знатнейшая фамилия в той части Ирландии. Помнится, тетушку свою приехал
навестить молодой человек с пышными рыжими бакенами, носивший зеленый
сюртук, узкие панталоны и немыслимую булавку в галстуке; уже на третий день
пребывания на водах он сделал предложение мисс С..., пригрозив в случае
отказа вызвать на дуэль ее отца; этого молодого человека, разъезжавшего в
двухколесном экипаже крикливой окраски, запряженном караковой и серой
лошадьми, миссис Гам с великой гордостью нам представила как Каслрея Молоя
из Молойвиля. Все мы сошлись в том, что он был несноснейшим из снобов
сезона, и не без удовольствия узнали, что его разыскивает судебный
исполнитель.
Вот, собственно, и все, что мне известно о семействе Молоев, но где бы
вы ни встретились с вдовой Гам и о чем бы ни завели разговор, вы непременно
о них услышите. Если за обедом вы предложите ей зеленого горошку, она
скажет: "О сэр, после молойвильского горошка мне уже никакой другой не может
прийтись по вкусу, не правда ли, Джемайма, сокровище мое? Первый раз нам
подавали его в июне, и батюшка по такому случаю жаловал старшему садовнику
гинею (у нас было три садовника в Молойвиле), и посылал его с квартой
горошка и с нижайшим поклоном к нашему соседу, милейшему лорду Мароуфету.
Что за очарование Мароуфетский парк! Не так ли, Джемайма?" Если мимо окна
проедет экипаж, майорша Гам не преминет сказать вам, что в Молойвиле было
три экипажа "коляска, кабвиолет и довмез". Подобным же образом она не
поленится перечислить вам поименно всех ливрейных лакеев в фамильном
поместье; при посещении Уорикского замка (эта неугомонная женщина не
пропускала ни одной увеселительной поездки из гостиницы) она давала нам
понять, что тамошняя великолепная набережная ни в какое сравнение не идет с
главной аллеей Молойвильского парка. Мне удалось так обстоятельно рассказать
вам о миссис Гам и ее дочери потому, что в ту пору, говоря между нами, я
весьма интересовался некоей молодой особой, папаша которой поселился в
"Королевской" гостинице и проходил курс лечения у доктора Джефсона.
Джемайма, которую миссис Гам призывала в свидетели, как вы "сами
понимаете, доводилась ей дочерью, и мать называла ее не иначе как:
"Джемайма, доченька моя ненаглядная!", или "Джемайма, сокровище мое!", или
же "Джемайма, ангел ты мой!". Жертвы, которые миссис Гам, по ее словам,
приносила ради дочери, были неисчислимы. Одному богу известно, говорила
майорша, сколь





Содержание раздела