Твен Марк - Мои Первые Подвиги На Газетном Поприще
Марк Твен
МОИ ПЕРВЫЕ ПОДВИГИ НА ГАЗЕТНОМ ПОПРИЩЕ
В тринадцать лет я был удивительно смышленый ребенок, просто на редкость
смышленый, как я тогда полагал. Именно к этому времени относятся мои первые
газетные писания, которые, к моему великому удивлению, имели сенсационный
успех в нашем городке. Нет, право, все обстояло именно так, и я был страшно
горд этим. В то время я был учеником в типографии, и я сказал бы,
многообещающим и целеустремленным учеником. В один счастливый летний день мой
дядя, который пристроил меня в своей газете (еженедельник "Ганнибал джорнел";
подписная плата два доллара в год, и пятьсот подписчиков, вносивших подписную
плату дровами, капустой и не находящим сбыта турнепсом), вздумал на неделю
уехать из городка. Перед отъездом он поинтересовался: сумею ли я
самостоятельно выпустить один номер газеты. Еще бы! Разве не хотелось мне
проверить свои силы?!
Редактором конкурирующей газеты был некто Хиггинс. Незадолго до этого ему
так подставили ножку в сердечных делах, что однажды вечером один из его друзей
нашел на кровати бедняги записку, в которой Хиггинс сообщал, что жизнь стала
для него невыносима и что он утопился в Медвежьем ручье. Бросившись к ручью,
друг обнаружил Хиггинса, пробиравшегося обратно к берегу: он все же решил не
топиться.
Несколько дней подряд весь городок переживал это событие, но Хиггинс
ничего не подозревал. Я решил, что это как раз то, что мне надо. Расписав всю
эту историю в самых скандальных тонах, я проиллюстрировал ее мерзкими
гравюрами, вырезанными большим складным ножом на оборотной стороне деревянных
литер. На одной из них Хиггинс, в ночной рубашке и с фонарем в руке, вступал в
ручей и измерял его глубину тростью. Я был глубоко убежден, что все это
невероятно смешно, и не усматривал в своей писанине ничего неэтичного.
Довольный содеянным, я стал выискивать другие объекты для своего остроумия;
как вдруг меня осенило: я решил, что будет совсем неплохо обвинить редактора
соседней провинциальной газеты в преднамеренном мошенничестве, - вот уж он у
меня попляшет, как червяк на крючке!
Я осуществил свою идею, напечатав и газете пародию на стихотворение
"Похороны сэра Джона Мура", и должен сказать, что эта пародия не отличалась
особой тонкостью.
Затем я сочинил оскорбительный памфлет на двух видных горожан - не потому,
конечно, что они чем-либо заслужили это, - нет, просто я считал своим долгом
оживить газету.
После этого я слегка затронул местную знаменитость, недавно появившуюся в
наших краях, - поденного портного из Куинси, слащавого фата чистейшей воды,
носившего самые пестрые, самые кричащие наряды в Штатах. К тому же он был
заядлый сердцеед. Каждую неделю он присылал в "Ганнибал джорнел" цветистые
"стихи", посвященные своей последней победе. Стихи, присланные им в дни моего
правления, были озаглавлены "К Мэри из Пр...", что, конечно, должно было
означать "К Мэри из Принстона". Когда я уже набирал его творение, меня вдруг
словно молнией пронизало с головы до пят острое чувство юмора, и я излил его в
выразительном подстрочном примечании следующим образом: "На сей раз мы
публикуем эти вирши, но нам хотелось бы, чтобы мистер Дж. Гордон Раннелс ясно
понял, что мы должны заботиться о своей репутации и что если он и впредь
захочет излить свои чувства к кому-нибудь из своих друзей в Пр...ней, то ему
придется сделать это не с помощью нашей газеты, а каким-либо другим путем!"
Газета вышла, и я должен сказать, что ни один газетный опус никогда не
привл
