Уильямс Тэд - Дорога Ветров (Орден Манускрипта - 4)
Тэд УИЛЬЯМС
ОРДЕН МАНУСКРИПТА - 4
ДОРОГА ВЕТРОВ
ЧАСТЬ 1
СКАЛА ОЖИДАНИЯ
ПРОЛОГ
Гутвульф, граф Утаньята, нервно барабанил пальцами по шероховатой
поверхности Большого стола Престера Джона, обеспокоенный неестественной
тишиной. В напряженном молчании слышался только звон ложек о тарелки да
тяжелое дыхание королевского виночерпия, хотя в обеденном зале и собралось
больше дюжины взрослых мужчин. Эта тишина вдвойне угнетала слепого Гутвульфа,
хотя в ней не было ничего удивительного. Немногие в последнее время набирались
смелости, чтобы обедать за королевским столом. Испытавшие на себе дикий нрав
короля всеми силами стремились избежать встреч с ним.
Несколькими неделями раньше капитан наемников Улгарт из Луговых Тритингов
неудачно пошутил насчет распущенности наббананских женщин. Подобные воззрения
разделяли большинство тритингеких солдат, которым напудренные лица и открытые
платья казались верхом бесстыдства. Не было бы большой беды в словах Улгарта -
в Хейхолте почти не осталось женщин, а мужчины вряд ли бы обратили внимание на
сальную шуточку, но бедняга забыл, а может быть и не знал вовсе, что убитая
тритингами жена Верховного короля происходила из знатного наббанайского рода.
Не наступил еще вечер, а голова Улгарта уже раскачивалась на луке седла по
пути к Нирулагским воротам на радость тамошнему воронью.
Уже много дней за обеденным столом не слышно оживленной беседы, думал
Гутвульф, но в последнее время здесь воцарилась прямо-таки гробовая тишина.
Только изредка шаркали ноги испуганных слуг, стремившихся поскорее сбежать и
погрузиться в блаженное безделье, да нервно острили рыцари Элиаса, которым на
сей раз не удалось избежать общества короля.
Гутвульф услышал почтительный шепот и узнал голос сира Флурена, который
что-то докладывал Элиасу. Старик только что вернулся из родного Наббана, куда
ездил послом к герцогу Бенигарису, и сегодня сидел по правую руку от короля.
Флурен говорил Гутвульфу, что дневная аудиенция прошла спокойно, но Элиас
казался озабоченным и огорченным. Утаньят не мог видеть этого, но благодаря
долгим годам знакомства подмечал каждый случайный вздох, каждую странную
фразу, брошенную Элиасом. Слух, обоняние и осязание, которые и раньше хорошо
служили ему, обострились с тех пор, как он потерял возможность полагаться на
свое зрение.
Утаньят всегда внимательно следил за всем, что происходило вокруг, но
испытывал особенное напряжение, когда при короле был меч Скорбь. С тех пор,
как по воле короля Гутвульф прикоснулся к страшному клинку, серый меч не давал
ему покоя, преследуя графа в мыслях и сновидениях. Меч казался живым
существом, диким зверем, учуявшим свою жертву и готовым к прыжку. Незримое
присутствие меча держало нервы графа в постоянном напряжении. Порой Гутвульф
просыпался ночью в ужасе, покрытый холодным потом. Иногда ему казалось, что за
сотни локтей каменных стен и роскошных покоев он чувствует дыхание меча в
Тронном зале короля. В ночной тишине Гутвульфу чудилось биение холодного
стального сердца, и это повергало его в отчаяние.
Внезапно Элиас вскочил, с грохотом отодвинув кресло, и стукнул кулаком по
столу. Собравшиеся испуганно затихли. Гутвульф ясно представил себе, как
застыли в воздухе ложки, ножи и массивные кубки и жирные капли медленно падают
на деревянный стол.
- Будь ты проклят, старик, - рявкнул король. - Да кому ты служишь в конце
концов - мне или этому щенку Бенигарису?
- Я только передал вам слова герцога, сир, - бормотал старик. - Но он ни в
