Уилсон Колин - Мир Пауков 05
КОЛИН УИЛСОН
ДЕЛЬТА
Огни города жуков вскоре растворились внизу; через считанные минуты окружала уже такая тьма, что Найл не мог различить и поднесенной к лицу ладони. Когда только начинали подниматься, шар несколько раз отчаянно дернуло — натянулась связывающая шары веревка.
Затем она ослабилась, и дальше взлет проходил уже гладко. Минут через пять ветер перестал реветь; на такой высоте он уже не встречал преград и потому стал беззвучен.
Более того, поскольку теперь их несло вместе с воздушным потоком, ветер, казалось, ослаб до едва ощутимого дуновения. Небывалое ощущение: висеть вроде бы неподвижно в полной темноте, сознавая, что на самом деле их несет в сотнях метров над землей со скоростью миль тридцати, если не больше. При таком ходе Дельту можно достичь часа за четыре с небольшим.
Постепенно темень осветлилась в серый сумрак, и Найл смог различить стоящего на том конце корзины Манефона — расставив руки, тот прочно держался за стропы шара. На секунду подумалось, что это глаза привыкают к темноте, но затем Найл с удивлением понял, что свет исходит от западного горизонта, где заходящее солнце подсвечивает облака снизу розовым. Прошло еще несколько секунд, и стало возможным разобрать, что набранная высота расширяет окоем, позволяя заглянуть за округлившуюся поверхность земли.
В неверном свете стали видны и два другие шара, летящие примерно на одной высоте. Ближний шар, с Доггинзом и Милоном, находился где-то в двадцати метрах, и соединяющая их веревка провисала дугой.
Доггинз, указав рукой, прокричал что-то, но из-за ветра ничего нельзя было расслышать. Через десять минут солнце скрылось за горизонтом, и все опять погрузилось во тьму.
Под ногами ощущалась твердь: в подвесной мешок была предусмотрительно втиснута большая круглая доска-днище; получалось навроде корзины. На днище разместились два пузатых холщовых мешка с дорожным припасом; оба прочно прихвачены к стропам на случай, если порыв ветра вдруг опрокинет их на днище.
У себя между ногами Найл держал сумку поменьше, где лежал жнец и запас зажигательных бомб. Поверх днища были расстелены одеяла; чтоб не сбились и не скатились, их подвернули под края доски.
Подготовка к отлету была в основном делом Космина и Гастура, и они справились с задачей, проявив замечательную смекалку и предусмотрительность. И надо отдать должное, держались молодцом, узнав, что им придется остаться.
Одет Найл был тепло. Женское окружение Доггинза снабдило его балахоном с меховой опушкой, достающим без малого до лодыжек. Обут он был в башмаки (обувь, к которой совершенно непривычен — из парусины, с толстыми каучуковыми подошвами).
Вначале ногам в них было жарко и неудобно, но, посидев в шаре с полчаса, Найл оценил их сполна — температура на такой высоте близка к нулю.
Внезапная искра выхватила из темноты лицо Манефона, склонившегося над огнивом. Через несколько секунд затлел сухой трут. Манефон запалил от него маленькую масляную плошку и поднес зыбкий язычок огня к компасу.
Найл опустился рядом на корточки.
— Ну как, идем по курсу? — Манефон кивнул. — Когда поднимется луна?
— Мы ее не увидим, — Манефон указал наверх. — Видишь, как застелило.
Найл посмотрел в темноту. На протяжении нескольких секунд вверху несколько раз проглядывали звезды, но тут же исчезли.
— Что будем делать? — спросил Найл.
— Что делать? Одно: надеяться, — ответил Манефон угрюмо и задул плошку.
— Зачем ты?
— А вдруг перевернется, тогда что? Да и смотреть все равно не на что.
— Может, перекликнемся с остальными?
— Пожалуй.
