Уильямсон Джек - Золотая Кровь
ДЖЕК УИЛЬЯМСОН
ЗОЛОТАЯ КРОВЬ
Джек Уильямсон — патриарх и живой классик американской научной фантастики, один из основоположников жанра "космической оперы". Именно он придумал термины "генная инженерия" и "терраформирование", вошедшие в лексикон всех современных фантастов и ученых. Его перу принадлежат знаменитые циклы "Легион пространства", "Звездное дитя" (совместно с Фредериком Полом), множество романов, повестей и рассказов.
В сборник включены романы "Легион времени", "После конца света", "Золотая кровь", а также другие произведения автора.
Глава первая
ТАЙНЫЙ ЛЕГИОН
Полуденное аравийское солнце странно напоминает луну. Его ослепительное сияние, как и лунный свет, стирает краски, высвечивая мир в черно-белых, контрастных тенях. Человеческие чувства пасуют перед этим огненным великолепием, и на выручку им приходит сиеста — капитуляция утомленного тела перед солнечным жаром.
Прайс Дюран развалился под выцветшим навесом на обожженной солнцем палубе шхуны. Он пребывал в полудреме, в которой можно видеть сон и одновременно знать, что ты видишь сон, наблюдая за собой как бы со стороны. Прайс — точнее, та часть его сознания, которая сейчас не спала, — не мог не поражаться своему сновидению.
Прайсу Дюрану снился затерянный в дебрях времен Энз, прятавшийся где-то в глубине непроходимых пустынь. Могучие стены окружали гордые башни, а вокруг простирались зеленые пальмы огромного оазиса. Прайс видел, как величественно распахнулись городские ворота.
Разошлись тяжелые бронзовые створки, и на громадном белом верблюде выехал воин в сверкающей золотой кольчуге и с тяжелым золотым топором в руках. Воин ехал мимо высоких пальм к ржавым барханам пустыни. Похоже, он что-то искал, и руки его крепко сжимали рукоять огромного топора.
Назойливая муха, жужжа, закрутилась над головой Прайса, и, зевнув, он окончательно проснулся. Чертовски странный сон! Чудно увидеть загадочный город совершенно ясно, словно наяву.
Выходит, даже во сне Энз занимает его мысли. Вот только в легенде не было ни слова о воине в золотой кольчуге.
Впрочем, в такую жару думать о мифах и легендах не хотелось. Думать не хотелось вообще ни о чем... Прайс вытер текущий по лицу пот и, прищурившись от нестерпимого солнечного блеска, посмотрел вокруг.
Залитое слепящими лучами Аравийское море сверкало, точно расплавленное стекло. Опаленное жаром небо отливало медью. На севере тянулась череда бурых дюн — там безжизненные барханы пустыни Руб-эль-Хали встречались с переливающимся на солнце морем.
Шхуна "Иньес", темная, как и ее смуглокожий владелец, застыла в полумиле от берега посреди зеркально-гладких, словно застывших вод. Ее обвислые грязно-серые паруса отбрасывали узкие тени на давно немытую палубу.
Прайс Дюран, развалившийся под обтрепанным навесом, был сыт по горло и недвижным морем, и прокаленным на солнце песком. Он физически ощущал враждебность лежащей за бортом пустыни — коварной, загадочной и молчаливой. С тех пор как шхуна покинула Красное море, два противоречивых и очень сильных чувства упорно боролись за власть над его душой.
Прайс Дюран, уставший от мира солдат удачи, боялся этой пустыни, самой жестокой и непознанной на свете. Боялся, но, разумеется, не настолько, чтобы отказаться от участия в экспедиции. Не в его привычках было отступать из-за слепого страха.
Собрав волю в кулак, он боролся против ее мрачных чар и не собирался ей покоряться.
И в то же время другая часть его существа радостно приветствовала мрачный дух пустыни. Пустота и безжизненность манили Дюрана,
