Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Уиндем Джон - Неиспользованный Пропуск


Джон УИНДЕМ
НЕИСПОЛЬЗОВАННЫЙ ПРОПУСК
Умирать в семнадцать лет ужасно романтично, если, конечно, при этом
соблюдать все надлежащие приличия. Лежишь вся такая красивая, хоть и
немного бледная, с одухотворенным лицом, утопая в подушках; оборочки
нейлоновой сорочки выглядывают из-под ажурной шерстяной кофточки; волосы
мерцают в свете ночника. Тонкая рука покоится на розовом шелке одеяла...
А какая выдержка, какое терпение, благодарность ко всем проявляющим о
тебе хоть малейшую заботу, полное прощение докторам, чьи надежды ты не
оправдала, сочувствие к оплакивающим, смирение, твердость духа... Нет, это
все просто восхитительно, печально-романтично и не так уж страшно, как
принято считать, особенно, если ни минуты не сомневаешься, что попадешь
прямо в рай. А в этом Аманда не сомневалась никогда.
Как ни старалась, она не могла припомнить о себе ничего
заслуживающего упрека. Те два или три мелких грешка, совершенные в раннем
детстве, вроде подобранной на улице монетки, на которую она купила конфет,
или яблока, свалившегося с телеги прямо ей в руки, или даже страх
признаться в том, что это она воткнула булавку в стул Дафнии Дикин, не
станут препятствием, уверил ее преподобный отец Уиллис, к тому, чтобы ей
выдали пропуск прямо в рай. Таким образом получилось, что у нее даже были
некоторые преимущества перед теми, кому предстояло прожить долгую жизнь и
не раз согрешить. Забронированное место в раю, безусловно, должно было
компенсировать ранний уход из жизни.
Однако ей очень хотелось представить, что же ожидает ее на небесах.
Хотя преподобный отец Уиллис был совершенно уверен в существовании рая, он
говорил о нем лишь в общих чертах, не вдаваясь в подробности и стараясь
увильнуть от настойчивых расспросов Аманды.
По правде сказать, получалось, что все окружавшие Аманду или ничего
не знали о рае, или отказывались обсуждать его устройство. Так лечивший
Аманду доктор Фробишер признавал свое полное невежество в этом вопросе и
всегда старался направить беседу в менее, как он выражался, мрачное русло,
хотя Аманда никак не могла взять в толк, почему разговор о таком волшебном
месте, как рай, считался мрачным. Примерно то же самое получалось и с
мамой. Стоило Аманде завести речь о рае, как глаза миссис Дэй
затуманивались, она лепетала что-то невразумительное и тотчас предлагала
дочери побеседовать о чем-нибудь более веселом.
Но, несмотря ни на что, все-таки было приятно сознавать, что тебя
признали достойной рая и никто об этом даже не спорит. Ее болезнь кто-то
назвал медленным угасанием, но самой Аманде приятнее было думать о себе,
как о цветке, роняющем лепестки один за другим, пока однажды не останется
ничего, а все вокруг будут плакать и говорить, какой она была терпеливой и
мужественной и как теперь ей должно быть хорошо на небесах...
И, наверно, так бы оно и было, если б не привидение. Сначала Аманда
даже не поняла, что это привидение. Когда она проснулась ночью и увидела
кого-то стоящего у двери, ей подумалось, что это ночная сиделка. Потом она
сообразила, что на сиделке, вероятно, кроме шелковых трусиков и
коротенькой комбинашки должно быть надето еще что-нибудь и к тому же вряд
ли в темноте ее было бы так хорошо видно. Заметив Аманду, привидение
несколько удивилось.
- Ах, простите, пожалуйста, за вторжение, - сказало оно, - я думала,
что вас здесь уже нет, - и повернулось, чтобы уйти.
Привидение оказалось на редкость нестрашное - девушка с приветливым
лицом, рыжеватыми волосами и широко открытыми





Содержание раздела