Уинтерсон Дженет - Щенок На Сутки
Дженет Уинтерсон
Щенок на сутки
Перевод с английского Ольги Варшавер
Мягкий, точно дождевая вода. В первый же вечер я повел его через фазаний
луг, и вспугнутые птицы вырывались из травы прямо у нас перед носом.
Реактивный вертикальный взлет фазана испугает любого, привыкнуть к нему
нельзя. Я вот заранее знаю, жду - и то оторопь берет. А что мог знать он,
двухмесячный, голова-шея - словно вопросительный знак?
Я взял его на поводок, и он запрыгал от радости. Так резвятся звери и
дети, а взрослые - никогда. Взрослые всю жизнь недоумевают: куда подевались их
детские прыг-скок?
Лапы у него были устроены для хождения по кругу, по орбите - вокруг меня.
Вселенная игры. Отчего же я так целеустремленно иду по прямой? Куда меня
заведет? А он описывает круг за кругом, и попадаем мы в итоге в одно и то же
место.
Я шел купаться. Ужасно хотелось смыть тяжелые, жаркие следы прошедшего
дня. Сбить звезды с зеркальной глади и окунуться в податливую воду. Я
перекинул поводок через сточный желоб, затянул и разделся. Как же весело ему
было жевать пару новых носков и валяться на старых хозяйских ботинках!
Вопрошающая голова уткнулась в находку и, поглощенный ею всецело, он не
заметил, как я нырнул. Ночь пахла сеном и розмарином.
А вот это оказалось совсем не весело. Утонуло его солнце. Бросило его в
кромешной тьме мирозданья, не наделив даже именем. Внезапно он тявкнул тонким,
дрожащим голоском - впервые в жизни, а потом вдруг обнаружил, что длинный нос
- это орудийный ствол, что можно взвыть и послать залп своей тоски в этот
страшный мир, где еще недавно было вовсе не страшно.
Я оперся локтями о воду и приподнялся как можно выше. Первое же мое слово
он поймал ловко, словно мячик. И очутился на перевале меж хаосом и порядком.
Это мгновение эволюции бесконечно проходят все неискушенные, юные, недавно
рожденные. В этот миг еще не существует машин и самолетов. Еще не расписана
Сикстинская капелла, не создана ни единая книга. Есть только луна, вода, ночь,
тоска одного существа и ответ другого. Миг между хаосом и порядком - а потом я
впервые произношу его имя. И он меня слышит.
Домой его пришлось нести: щенок беспомощно сплел лапы и уткнулся носом
поглубже за отворот пиджака; уже сейчас он был вдвое больше взрослой кошки, но
в то же время - маленький, такой маленький, крошечный, как раз по ширине моих
рук.
Утром я забрал его с фермы, от братишек и сестры, от матери и друзей. Он,
прицельно выбранный из весеннего помета, станет моим псом, тугой спиралью
моего счастья. Медленно, постепенно эта спираль раскрутится? и счастье
откроется мне вполне.
Спортивная машина ему нравилась - пока мы не тронулись в путь. Прежде
движение воплощалось для него в четырех ногах, в крайнем случае - в двух. Он
еще не изобрел колеса. С отчаяньем выходца из каменного века он забился в
самый угол на заднем сиденье. Он не напрягся, а наоборот - бесформенно
расползся, а под ним, на синей коже расползлась лужа, которую не замедлил
выпустить его расползшийся от страха мочевой пузырь.
Через пять минут мы были дома, и он, пошатываясь, выбрался из машины -
словно раб сошел с галеры, где отсидел, прикованный, больше полугода. Он
нетвердо ступал по гравию неуклюжими, не соразмерными телу лапами, ожидая, что
земля вот-вот снова уйдет из-под ног.
Я подтолкнул его к калитке - маленькой дверце в массивных воротах. Он
взглянул на меня недоуменно: что делать-то? Пришлось показать, как одолеть
порожек: закинь разом две передние лапы, подтяни задние и пры
