Уитни Филлис - Бирюзовая Маска
БИРЮЗОВАЯ МАСКА
Филлис УИТНИ
I
Я аккуратно разложила свои «аргументы» на рабочем столике. Каждый из них имел значение, и каждый нужно было серьезно обдумать, прежде чем принять решение.
Действовать - значило вступить в область совершенно неизвестную и встретиться с тем, против чего меня предостерегали, а не действовать - значило опять жить в одиночестве и испытывать мучения оттого, что я никогда не узнаю правду. На противоположной стороне улицы из моего окна на третьем этаже были видны нью-йоркские дома, их фасады из коричневого камня блестели в лучах весеннего солнца, как старая бронза, машины сновали на перекрестке Ист-Сайд.
Я не буду скучать по Нью-Йорку. Я оставляла здесь слишком много болезненных воспоминаний. Но Нью-Мексико был мне незнаком и, возможно, таил в себе угрозу.
Недалеко от меня безмолвно ждал телефон, и я знала, что он или будет для меня вечным упреком, или подвигнет меня на действия, которые повлекут за собой сомнительные приключения.
Как всегда, мой инстинкт призывал меня нанести дерзкий удар, но я попыталась обратиться к предусмотрительности, которой всегда учил меня отец. Слишком много храбрости, говорил он, - это так же плохо, как и ее отсутствие, а я всегда была своевольной. На этот раз я вначале все хорошо обдумаю.
Но нужно было решать.
Вот они лежат все здесь, рядышком, предметы, которые помогут мне сделать выбор. Здесь была маленькая, вырезанная из дерева птичка-полоз. Миниатюрный живописный портрет женщины в серебряной рамочке. Рекламная брошюра с моими иллюстрациями - иллюстрациями Аманды Остин.
Любительский снимок двадцатилетней давности, на котором папа, мама и я, когда мне еще не было пяти. Глянцевитая страница из модного журнала. Трубка отца, в которой еще сохранилась крошка табака, - из нее он курил последний раз.
Браслет, который мне подарил Джонни, золотой, усыпанный сапфирами, - это мой камень. Браслет рабыни, как он сказал однажды, поддразнивая меня и любуясь им на моем запястье. Поэтому я и положила его сюда - чтобы он напоминал мне о том, о чем я никогда не должна забывать.
Последними лежали два письма из Санта-Фе, где я родилась и откуда уехала вскоре после того, как был сделан снимок, - сразу после смерти матери; отец привез меня на восток в дом своей сестры Беатрисы в маленьком городке Нью-Хемпшира. Я могу вернуться к ней, когда захочу.
Тетя Беатриса встретит меня со своей обычной суровой добротой и без всяких лишних сентиментов. Она никогда не одобряла женитьбы отца и никак не хотела принять ту мою четвертую часть крови, что была испано-американской, и вполне возможно, она вычеркнет меня из своей памяти, если я уеду в Нью-Мексико.
Но это не будет иметь большого значения. Она никогда не была для меня тем, что я в глубине души называла «семья». Мне кажется, откуда-то из детских книжек у меня сохранилось романтическое представление о дружной семье, где один за всех и все за одного.
В моей жизни такого не было.
Я взяла обожженную трубку и подержала ее в руке, словно я держала руку отца. Мне хватало его любви. Но его не стало - внезапно, недавно.
Мы были счастливы в этой квартире. Его работа - он был инженером - часто разлучала нас на целые недели, но когда он возвращался, мы всегда радовались тому, что снова вместе - мы очень хорошо ладили и были довольны друг другом, насколько это было возможно, несмотря на разницу наших характеров.
Много лет назад он потерял мою мать, а я около года назад потеряла Джонни, потому что он ушел от меня. Теперь не стало и отца, и квартира опустела. Моя жизнь
