Уэдсли Оливия - Ты И Я
Оливия УЭДСЛИ
ТЫ И Я
Оливия Уэдсли — известная английская романистка, культивировавшая жанр любовного романа. Творчество ее, рассчитанное на массового читателя, насыщено мелодраматизмом, отличается глубиной проникновения в женскую психологию.
ГЛАВА I
Карди приказал подать себе кофе на маленькую террасу; зелень ее трельяжа поблекла уже на солнце, но ярко алели и краснели цветы ломоноса и вьющиеся розы.
Внизу, далеко внизу (Карди чуть усмехнулся, вспомнив радостное восклицание Тото: “О, еще несколько минут, и мы нырнем туда, дорогой!”), море сверкало, как весеннее дамское манто, голубое с золотом, переливая красивыми оттенками шелка, а далеко-далеко на горизонте шел крошечный белый пароходик, оставляя за собой струйку дыма.
Карди остро ощущал прелесть лета, ощущал почти как нечто осязаемое. Он еще сохранил ту способность радоваться необычайно ярко и полно, которая так сильно и так заметно появлялась и у Тото — была так характерна для нее.
Прищурив светлые серые глаза под короткими густыми ресницами, Карди почти сосредоточенно думал о Тото. Начать с того, что это был день ее рождения: ей минуло семнадцать лет. Там, в комнате, на круглом столе, на котором обычно царил датского фарфора слон со своими слонятами, стоял сегодня торт, весь из розового и белого крема, с красивой надписью, полной нежных слов.
Семнадцать! Мысли Карди обратились к тому дню, когда ему самому исполнилось семнадцать лет. Разумеется, было празднество; в его семье, во всех ее ветвях любили празднества по всяким предлогам и без таковых: потому, что ночь обещала быть морозной или лунной, или чудесной летней звездной ночью, или потому, что шел дождь. Любовь к празднествам была у Гревиллей качеством врожденным, прямым следствием их широкого гостеприимства, вполне самодовлеющего и ничуть не зависящего от состояния их финансов.
Карди был третьим сыном Теренция Гревилля. Билль и Марк — оба погибли на войне: один был убит при Монсе, другой — годом позже — при Вердене. Как они веселились в его семнадцатилетнюю годовщину! Биллю было тогда двадцать лет, Марку — восемнадцать.
Тото немного похожа на Марка: такие же у нее зеленые глаза и так же дрожит подбородок, когда хочется и нельзя смеяться. О, Марк был удивительный! Как они провели время, когда все трое случайно встретились в Туркуане!
В военное время другие по сто раз сговаривались, и ничего не выходило, а тут... Карди приехал за билетами для своих солдат. Билль привез донесение от начальства, а Марк был на пути домой, в отпуск.
И они встретились! Билль и он сам выглядели оборванцами по сравнению с Марком, который тоже приехал прямо из траншей, — но ведь Марк почему-то всегда, при всяких обстоятельствах, имел такой вид, будто только что вышел от Филипса!
Пообедали они чудесно: была, представьте себе, утка, компот из апельсинов и настоящие английские горячие булочки! Разумеется, у Билля и там нашелся приятель, кстати, оказавшийся хозяином маленького ресторанчика. У Билля вечно находились приятели, по всем углам земного шара: где бы ни появлялось его смуглое, худощавое молодое лицо со смеющимися глазами, кто-нибудь да приходил в восторг.
И Тото унаследовала этот дар приобретать друзей. По всей Европе разбросаны они — люди самых разнообразных свойств и положений, — старики и старухи, которые ходили за садом или прислуживали в одной из тех вилл и квартир, что они снимали в Сорренто, в Будапеште, в Вене. Да в сущности, раздумывал Карди, ведь и сюда, в Копенгаген, они приехали по настоянию Тото, так как здесь умирал князь Б
