Фанте Джон - Дорога На Лос-Анжелес
ДЖОН ФАНТЕ
ДОРОГА НА ЛОС-АНЖЕЛЕС
ОТ РЕДАКТОРА
В 1933 году Джон Фанте жил на чердаке Лонг-Бича и работал над своим
первым романом Дорога на Лос-Анжелес. "У меня есть семь месяцев и 450
баксов, за которые я должен написать свой роман. По-моему, это довольно
шикарно," - писал Фанте в письме к Кэри МакУильямс, датированном 23
февраля 1933 года. Фанте подписал контракт с издательством "Кнопф" и
получил аванс. Однако, за семь месяцев он роман не закончил. Где-то в 1936
году он переработал первые сто страниц, несколько сократив книгу, и
закончил роман. В недатированном письме (около 1936 года) к МакУильямс
Фанте пишет: "Дорога на Лос-Анжелес окончена и господи! как же я
доволен... Надеюсь отослать ее в пятницу. Кое-что в ней опалит шерсть на
волчьей заднице. Может оказаться слишком сильным; т.е. не хватает
"хорошего" вкуса. Но это меня не волнует." Роман никогда не был
опубликован, вероятно, потому, что тему в середине 1930-х годов сочли
слишком провокационной.
Роман вводит второе я Фанте - Артуро Бандини, который появляется вновь
в книгах Подожди до весны, Бандини (1938), Спроси у праха (1939) и Сны
Бункер-Хилла (1982). Рукопись обнаружила в бумагах Джона Фанте после его
смерти в мае 1983 года его вдова Джойс, и теперь книга может стать
полноправной частью краткого, но впечатляющего списка существенных первых
романов американских авторов.
Дж.К.
ОДИН
В порту Лос-Анжелеса я много где поработал, потому что семья наша была
бедной, а мой отец умер. Сначала, сразу после школы, я недолго рыл канавы.
Каждую ночь от боли в спине не мог заснуть. Мы рыли яму на пустыре, тени
там никакой и в помине не было, солнце жарило прямо с безоблачного неба, а
я торчал в этой яме вместе с двумя детинами, которые рыли землю, потому
что им это нравилось, беспрестанно ржали и рассказывали анекдоты, ржали и
курили горький табак.
Я начал было с остервенением, а они расхохотались и сказали, что
немного погодя я кое-чему научусь. Затем кайло и лопата потяжелели. Я
сосал сорванные мозоли и ненавидел этих мужиков. Однажды в полдень я устал
и присел - и посмотрел на свои руки. И сказал себе: почему бы тебе не
бросить эту работу, пока она тебя совсем не доконала?
Я встал и метнул лопату в землю.
- Мальчики, - сказал я. - С меня хватит. Я решил принять место в
Портовой Комиссии.
Потом я мыл посуду. Каждый день выглядывал в дыру окна и видел сквозь
нее кучи мусора - изо дня в день, - и мухи зудели, а я стоял, как
домохозяйка какая-нибудь, над стопой тарелок, и руки мои были
омерзительны, и плавали в синеватой воде дохлыми рыбами, когда я бросал на
них взгляд. Начальником был жирный повар. Он грохотал кастрюлями и
заставлял меня работать. Я был счастлив, когда на его обширную щеку
садилась муха и отказывалась улетать. На этой работе я продержался четыре
недели. Артуро, сказал я, будущее у этой работы весьма ограничено; почему
бы тебе не бросить ее сегодня же вечером? Почему бы тебе не сказать
повару, чтобы он пошел в жопу?
До вечера ждать я не мог. Посреди августовского полдня, оставив позади
гору немытых тарелок, я снял фартук. Я должен был улыбнуться.
- Что смешного? - спросил повар.
- С меня довольно. Хватит. Вот что смешного.
Я вышел в заднюю дверь, звякнул колокольчик. Посреди мусора и грязных
тарелок он стоял и чесал в затылке. Когда я вспоминал ту посуду, то
хохотал - это всегда казалось смешно.
Я стал подсобным рабочим на грузовике. Мы только и делали, что
развозили ящики туалетной бумаги со склада по портовым бак
