Фармер Филип Жозе - На Пути К Возлюбленному Городу
Филипп Хосе Фармер
На пути к Возлюбленному городу
Рассказ "На пути к Возлюбленному городу" был написан для
антологии научно-религиозной литературы Флеминга Х. Ревелла
"Чудеса и предзнаменования", изданной под редакцией Роджера
Элвуда (1972). Ревелл же представляет издательство,
специализирующееся на книгах по религии. "Город" построен по
наиболее приемлемому для меня принципу написания
научно-фантастической литературы. То есть сначала задается
вопрос: "А что, если?..", а затем приводятся строгие выдержки
из первоисточников. А что, если все, что написано в Библейском
Апокалипсисе,-- правда? Что тогда?
Элвуд утверждал, что Ревеллу очень понравился мой лишенный
излишних сантиментов рассказ и что сам он до конца не понимал
Апокалипсис до тех пор, пока не прочел "На пути к
Возлюбленному городу". Всю жизнь Библия была моей настольной
книгой, а в детстве мне часто снились яркие и ужасные кошмары
о Страшных судах.
Обратите внимание, что я говорю о судах во множественном
числе.
************
Небо на западе было таким красным, словно где-то там, в
вышине, лопнул кровеносный сосуд.
"В каком-то смысле это так и есть",-- подумал Кельвин Норрис.
Земля раскололась, разверзлась, и из образовавшихся в земной
поверхности ран появились кровавые закаты. Берега Тихого
океана и Средиземного моря подверглись жестоким
землетрясениям, каких не случались со времен сотворения мира.
Извергались старые вулканы, и вслед за этим появлялись новые.
Пройдет еще, вероятно, лет двадцать, прежде чем осядет вся эта
пыль. А если бы не проливные дожди, которые идут каждую ночь,
пыль не улеглась бы и за добрую сотню лет. Но даже такие
мощные ливни ничуть не увлажнили климат, по крайней мере, на
средиземноморском берегу. К полудню воздух становился сухим,
как старая верблюжья кость, а на закате небо краснело от
солнечного света, отражаемого неумирающей вековой пылью.
Понадобится, наверное, тысяча лет, прежде чем уляжется прах,
оставшийся от человеческой цивилизации. А пока что
развороченная красновато-коричневая почва напоминала тело
мертвого льва, растерзанное гиенами. А солнце, встающее после
неистового ночного дождя, было похоже на другого льва. Живого,
чье дыхание превращало кожу мужчин и женщин в грубую шкуру и
добела опаляло кости мертвецов. Даже сейчас, опускаясь к
горизонту, своими жгучими лучами солнце жадно поглощало
остатки влаги на коже Кельвина Норриса.
Кельвин скакал на коне -- единственном живом коне, которого он
видел с тех пор, как высадился со своим отрядом на берегах
около затопленного Туниса.
Вокруг валялось множество костей лошадей и других животных,
погибших во время землетрясений, приливов, бомбежек,
перестрелок, эпидемий или же от рук измученных голодом людей,
стремившихся добыть хоть какую-то пищу. Земля была усеяна и
человеческими костями, над которыми кружили многочисленные
стаи ворон и коршунов. Но даже птицам теперь нечего было есть
и они быстро теряли силы. Кельвин хорошо знал вкус их
жилистой, воняющей падалью плоти.
Отряд пешком прошел от гор Калифорнии через континент. Из
каких-то обломков они построили небольшое морское суденышко,
установили на нем чудом уцелевший мотор, переплыв
Атлантический океан, добрались до Англии, а оттуда двинулись
вдоль вновь образовавшихся берегов Франции и Португалии, через
Гибралтарский пролив, минуя огромные разрушенные утесы. В
конце концов корабль потерпел крушение во время шторма
неподалеку от берегов, на которых когда-то располагался Тунис.
Три дня
