Хайнлайн Роберт - Pravda Значит 'правда'
Роберт ХАЙНЛАЙН
PRAVDA ЗНАЧИТ "ПРАВДА"
Закончив работу над "Звездной пехотой", я переквалифицировался в каменщика
(мой любимый отдых после писательства в молодые годы), сложил фонтан возле
оросительного пруда и привел в порядок местность вокруг него, а потом
вернулся к работе над "Еретиком", он же "Чужак в чужой стране", и наконец
завершил работу через десять лет после того, как замыслил этот роман. Я не
торопился, поскольку он все равно не мог быть опубликован раньше, чем
изменятся общественные "нравы". Я видел, как они меняются, и так уж вышло,
что роман подоспел как раз вовремя.
Многие говорили, будто им совершенно ясно, что "Чужак" написан в два приема
и что разделительная линия четко прослеживается. Но не оказалось и двоих,
указавших бы на одну и ту же разделительную линию... а я впервые признаюсь,
что роман был написан не в два приема, а в четыре.
Никто не сможет ткнуть пальцем в реальные начало и конец каждой из частей,
потому что "Чужак" - одно из немногих моих произведений, каждая деталь в
котором расписана еще до начала работы и скрупулезно следует плану. А
места, на которые читатели указывают как на возможные "перерывы в работе",
на самом деле запланированные "разделители", придающие тексту драматизм.
Затем мне пришлось этот чертов роман сокращать: в результате работы по
сложному и подробному плану рукопись оказалась вдвое больше, чем ей
следовало быть исходя как из коммерческих, так и сюжетных соображений. И на
это сокращение ушло вдвое больше рабочего времени, чем на само написание.
Пока я работал, моя жена запасалась на курсы углубленного изучения русского
языка в университете штата Колорадо. Она всегда считала, что если уж
берешься за какое-либо дело, то надо делать его на совесть, иначе не стоит
и время на него тратить, поэтому целых два года она жила и дышала русским
языком. Она не пропустила ни единого занятия, всегда тщательно готовилась к
ним, наняла репетитора для устных занятий в дополнение к университетскому
курсу, купила всевозможнейшие пособия по русскому языку на пластинках,
установила их стопкой в автоматический проигрыватель и целыми днями слушала
записи, занимаясь прочими делами, - у нас дома в каждой комнате стоит по
динамику, а в саду еще два большкх.
(Моей работе это нисколько не мешало; поскольку я тогда не знал русского
совсем, для меня эти записи были просто шумом.)
Через два года она смогла читать, писать и говорить по-русски, понимать
этот язык - и думать на нем.
Затем мы отправились в СССР.
Разумеется, и в другие страны тоже - моя симпатия к Польше и Чехословакии
никогда не умирала, ровно как и к захваченным странам Балтии. Следовало бы
включить и страны Туркестана, но они, кажется, не сталь угнетены - гораздо
дальше от Москвы и меньше пострадали. В целом мы пропутешествовали по СССР
около 10 тысяч миль и увидели около двадцати городов. Тяжкий труд Джинни
полностью окупился; мы увидели и услышали очень много, гораздо больше, чем
узнали бы от политически инструктированного гида, нам часто удавалось от
него отделаться. Я нахватался кое-каких слов на русском, но говорить так и
не научился: мог спросить или показать, как пройти в нужное место, заказать
обед, оплатить счет - и ругаться по-русски (что очень важно!).
Эту статью я написал в отеле "Торни" в Хельсинки сразу после "бегства" (я
испытывал именно такое ощущение) из Советского Союза. Более легкую по тону
статью, следующую за "Pravdой", я написал две-три недели спустя в
Стокгольме. К тому времени м
