Хейдок Артур - Звезды Маньчжурии
Артур Хейдок
Звезды Маньчжурии
ТРИ ОСЕЧКИ
Мне безумно хотелось пить*1. Помню, что мучительная жажда натолкнула
меня на мысль о существовании таинственного дьявола, специально
приставленного ко мне, чтобы он пользовался малейшей моей оплошностью и
причинял страдания... Чем же иначе объяснить, что час тому назад, когда наш
отряд проходил китайскую деревушку с отменным колодцем, я не пополнил своей
фляжки?
* 1 Рассказ волонтера из русского отряда Чжан-Цзучана.
Но тогда я совершенно не ощущал жажды - она появилась спустя совсем
короткое время! А последний глоток теплой жидкости пробудил во мне яркую
мечту о затемненных ручьях, с журчанием переливающихся по мшистым камням с
дрожащими на них алмазными росинками, и о таких количествах влаги, по
которым свободно мог бы плавать броненосец... И я всю ее выпил бы!..
Точно в таком же состоянии, надо полагать, находился Гржебин, правый от
меня в стрелковой цепи; убедившись, что у приятеля тоже ни капли не
раздобудешь, он пришел в дикую ярость и стал ожесточенно стрелять по
невидимому неприятелю, залегшему точно в куче опенков, меж пристроек древней
кумирни. Последняя всем своим до крайности мирным видом, - с купами тополей
и низкими башенками, так наивно и просто глядевшими на нас, - являла собою
как бы воплощение горестного недоумения по поводу тарарама, какой мы тут
подняли.
Свое занятие Гржебин продолжал с такой поспешностью, что вызвал во мне
подозрение о старом солдатском трюке: пользуясь первым удобным случаем,
поскорее расстрелять обременяющие запасы, оставив лишь действительно
необходимое количество зарядов.
- Ты чего там расшумелся? Разве кого-нибудь видишь?
- А то нет? - злобно отозвался Гржебин, - можно сказать, всех вижу!..
- Пре-кра-тить огонь! - торжественно провозгласил взводный командир,
начав с повышенного тона и, как по ступенькам, каждым слогом понижая его.
Причину распоряжения мы тотчас же уяснили: над нами, брюзгливо и злобно
шипя, с присвистом пронесся первый снаряд полевой батареи - стало быть,
"кучу опенков" решено разнести артиллерией. Молчание водворилось по нашей
цепи. Из собственных локтей я соорудил подставку для колючего подбородка и
равнодушно уставился на обреченную кумирню - там, мол, теперь все пойдет по
расписанию: земля разразится неожиданно бьющими фонтанами взрывов,
невозмутимо спокойный угол ближайшего здания отделится и сначала, с
полсекунды задумчиво, а потом стремительно обрушится и погребет под облаками
двух-трех защитников, а то и целую семью... Мечущиеся с места на место
фигуры, охрипшая команда - все это покроется заревом пожара, а поле за ним
усеется бегущими серыми куртками... Мы будем стрелять им вдогонку, и так изо
дня в день, пока... К черту "пока" - волонтер меньше всего думает о
смерти!..
- Смотри, как перья летят! - крикнул мне Гржебин, указывая рукою на
храм: с него слетела черепица, и в стене показалась брешь - каково богам-то,
а?
Мне не понравилась злобность его замечания: разве смиренные лики Будд
не являлись такими же страдающими лицами, как мирные поселяне, которым
генеральские войны жарили прямо в загривок? Финал уже наступил. Осипшая
глотка командира изрыгнула краткое приказание - наша цепь бегом пустилась к
полуразрушенным зданиям. В неизбежной суматохе, которая неминуема в атаке и
всегда вызывает презрение у истинного военного, ибо нарушает стройность
шеренги, я и Гржебин неслись рядом, обуреваемые не кровожадностью, а
единственным желанием поскорее добраться до колодца.
И все-таки
