Хемингуэй Эрнест - Мотылёк И Танк
Хемингуэй Эрнест
МОТЫЛЕК И ТАНК
В тот вечер я под дождем возвращался домой из цензуры в отель
"Флорида". Дождь мне надоел, и на полпути я зашел выпить в бар Чикоте. Шла
уже вторая зима непрестанного обстрела Мадрида, все было на исходе - и
табак и нервы, и все время хотелось есть, и вы вдруг нелепо раздражались на
то, что вам неподвластно, например на погоду. Мне бы лучше было пойти домой.
До отеля оставалось каких-нибудь пять кварталов, но, увидев дверь бара, я
решил сначала выпить стаканчик, а потом уже одолеть пять-шесть кварталов по
грязной, развороченной снарядами и заваленной обломками Гран-Виа.
В баре было людно. К стойке не подойти и ни одного свободного столика.
Клубы дыма, нестройное пение, мужчины в военной форме, запах мокрых кожаных
курток, а за стаканом надо тянуться через тройную шеренгу осаждавших
бармена.
Знакомый официант достал мне где-то стул, и я подсел за столик к
поджарому, бледному, кадыкастому немцу, который, как я знал, служил в
цензуре. С ним сидели еще двое, мне незнакомые. Стол был почти посредине
комнаты, справа от входа.
От пения не слышно было собственного голоса, но я все-таки заказал джин
с хинной, чтобы принять их против дождя. Бар был битком набит, и все очень
веселы, может быть, даже слишком веселы, пробуя какое-то недобродившее
каталонское пойло. Мимоходом меня разок-другой хлопнули по спине незнакомые
мне люди, а когда девушка за нашим столом что-то мне сказала, я не расслышал
и сказал в ответ:
- Конечно.
Перестав озираться и поглядев на соседей по столу, я понял, что она
ужасно, просто ужасно противна. Но когда вернулся официант, оказалось, что,
обратившись ко мне, она предлагала мне выпить с ними. Ее кавалер был не
очень-то решителен, но ее решительности хватало на обоих. Лицо у нее было
жесткое, полуклассического типа, и сложение под стать укротительнице львов,
а кавалеру ее не следовало еще расставаться со школьной курточкой и
галстуком. Однако он их сменил. На нем, как и на всех прочих, была кожаная
куртка. Только на нем она была сухая, должно быть, они сидели тут еще до
начала дождя. На ней тоже была кожаная куртка, и она шла к типу ее лица.
К этому времени я уже пожалел, что забрел в Чикоте, а не вернулся прямо
домой, где можно было переодеться в сухое и вшить в свое удовольствие, лежа
и задрав ноги на спинку кровати. К тому же мне надоело смотреть на эту
парочку. Лет нам отпущено мало, а противных женщин на земле слишком много,
и, сидя за столиком, я решил, что хотя я и писатель и должен бы обладать
ненасытным любопытством, но мне все же вовсе не интересно, женаты ли они, и
чем они друг другу приглянулись, и таковы их политические взгляды, и кто из
них за кого платит, и все прочее. Я решил, что они, должно быть, работают на
радио. Каждый раз, когда встречались в Мадриде странного вида люди, они, как
правило, работали на радио. Просто чтобы что-нибудь сказать, я, повысив
голос и перекрикивая шум, спросил:
- Вы что, с радио?
- Да,- сказала девушка. Так оно и есть. Они с радио
Как поживаете, товарищ, - спросил я немца.
Превосходно. А вы?
Вот промок,- сказал я, и он засмеялся, склонив голову набок.
У вас не найдется покурить? - спросил он.
Я протянул ему одну из последних моих пачек, и он взял две сигареты.
Решительная девушка - тоже две, а молодой человек с лицом школьника -
одну.
- Берите еще,- прокричал я.
- Нет, спасибо,- ответил он, и вместо него сигарету взял немец.
- Вы не возражаете? - улыбнулся он.
- Конечно, нет,- сказал я, хотя
