Хемингуэй Эрнест - На Сон Грядущий
Эрнест Хемингуэй
На сон грядущий
В ту ночь мы лежали на полу, и я слушал, как едят шелковичные черви.
Червей кормили тутовыми листьями, и всю ночь было слышно шуршание и такой
звук, словно что-то падает в листья. Спать я не хотел, потому что уже
давно я жил с мыслью, что если мне закрыть в темноте глаза и забыться, то
моя душа вырвется из тела. Это началось уже давно, с той ночи, когда меня
оглушило взрывом и я почувствовал, как моя душа вырвалась и улетела от
меня, а потом вернулась назад. Я старался не думать об этом, но с тех пор
по ночам, стоило мне задремать, это каждый раз опять начиналось, и только
очень большим усилием я мог помешать этому. Теперь я почти уверен, что
ничего такого не случилось бы, но тогда, в то лето, я не хотел рисковать.
У меня было несколько способов занять свои мысли, когда я лежал без
сна. Я представлял себе речку, в которой мальчиком я удил форель, и
мысленно проходил ее всю, не пропуская ни одной коряги, ни одного изгиба
русла, забрасывая удочку и в глубоких бочагах, и на светлеющих отмелях, и
форель иногда ловилась, а иногда срывалась с крючка. В полдень я делал
перерыв и садился завтракать, иногда на коряге у самой воды, иногда под
деревом на высоком берегу; и ел всегда очень медленно, все время глядя на
реку. Часто мне не хватало наживки, потому что, отправляясь на ловлю, я
брал с собой не больше десятка червей в жестянке из-под табака. Когда этот
запас приходил в концу, нужно было искать еще червей; и там, где кедры
загораживали солнечный свет и трава на берегу не росла, сырую голую землю
было очень трудно копать, и случалось, что я не мог найти ни одного
червяка. Все же какая-нибудь наживка всегда находилась, но один раз на
болоте я так и не нашел ничего, и мне пришлось изрезать на куски одну из
пойманных форелей и ею наживить удочку.
Иногда на болотистых лугах, в траве или под папоротниками, я находил
насекомых, которые годились для наживки. Попадались жуки, и какие-то
букашки с длинными, точно стебельки травы, ножками, и личинки, водившиеся
в старых, трухлявых колодах, - белые личинки с цепкими челюстями; они
плохо держались на крючке, и в холодной воде от них оставалась одна
оболочка; под колодами можно было найти лесных клещей, а иногда я находил
и червяков, но они уползали в землю, как только приподнимаешь колоду.
Однажды я насадил на крючок саламандру, которую поймал под старой колодой.
Саламандра была очень маленькая, складная, проворная и красивой раскраски.
У нее были крошечные лапки, которыми она цеплялась за крючок, и больше я
никогда не брал для наживки саламандр, хотя они часто мне попадались. Не
брал я и сверчков, из-за того, что они так извиваются на крючке.
Иногда речка протекала среди лугов, и в сухой траве я ловил кузнечиков
и брал их для наживки; а иногда ловил кузнечиков, и бросал их в воду, и
смотрел, как они плыли на поверхности, подхваченные течением, а потом
исчезали, как только всплывала форель. Иногда в одну ночь я проходил с
удочкой четыре или пять рек, начиная от самого верховья и продвигаясь вниз
по течению. Если я доходил до конца, а времени до утра было еще много, я
пускался в обратный путь, вверх по течению, начиная оттуда, где речка
впадала в озеро, и старался выловить всю форель, которую упустил, идя вниз
по течению. Были ночи, когда я придумывал речки, и это бывало иногда очень
интересно, точно сны наяву. Некоторые из этих речек я до сих пор помню, и
Мне кажется, что я на самом деле ловил в них рыбу, и в моей памяти о
