Хилд Хазл - Ужас В Музее
Хазл Хилд
УЖАС В МУЗЕЕ
I
Первым чувством, побудившим Стивена Джонса посетить музей мистера
Роджерса, было легкое любопытство Кто-то из знакомых обмолвился о необычном
подвальчике на Саутварк-стрит, за Темзой, где выставлялись восковые фигуры
более жуткие и отвратительные, чем самые пугающие из творений мадам Тюссо; и
как-то апрельским днем Джонс решил прогуляться, желая выяснить, насколько
разочаровывающей окажется действительность. Странно, он не был разочарован.
Музей наполняла особенная атмосфера, не сравнимая ни с чем, до сих пор
виденным им. Естественно, среди экспонатов присутствовали традиционные
злодейские образы - Ландру, доктор Криппен, мадам Демерс, Рицци, леди Джейн
Грей; в главном зале было тесно от бесчисленных жертв войн и революций; мрачно
стояли чудовища вроде Жиля де Реца и маркиза де Сада - но были и другие
скульптуры, от вида которых перехватывало дыхание. Джонс оставался в музее до
самого закрытия, пока колокольчик смотрителя не оторвал его от созерцательных
грез. Человек, создавший такую коллекцию, не мог оказаться простым шарлатаном.
В некоторых из скульптур таилась фантастическая мощь, не подвластная обычному
воображению, - скорее, признак болезненного гения.
Позднее он узнал немного о прошлом Джорджа Роджерса. Какие-то неприятности
или ссоры с коллегами вынудили его оставить музей мадам Тюссо; одно время
ходили слухи о его безумии и увлечении тайными культами. Более поздний успех
открытого им музея притупил перья одних критиков его таланта, одновременно
углубив подозрения других. Тератология и иконография кошмаров составляли
главную привязанность Роджерса, но даже он благоразумно отгораживал придел,
где помещались наиболее жуткие из его творений. Этот придел, куда допускались
только взрослые посетители, очаровал Джонса. За плотной холщовой занавеской
скрывались глыбообразные уроды, каких только в состоянии родить человеческая
фантазия; вылепленные с дьявольским искусством, раскрашенные пугающе живыми
красками, существа в приделе поражали своим безобразием.
Некоторые скульптуры изображали хорошо известные мифы: горгоны, химеры,
драконы, циклопы и их многочисленные отвратительные собратья. Другие
происходили из туманного, передаваемого тихим шепотом цикла подземных легенд:
черный, бесформенный Цаттогва; оплетенный многочисленными щупальцами Туле;
хоботорогий Шонар Фавн и прочие неземные твари из запретных книг вроде
"Некромикона", "Книги Эйбона" или "Культов неизъяснимого" герра фон Юнца.
Однако самыми жуткими были собственные творения Роджерса, передававшие формы,
о которых не осмеливалось упомянуть ни одно из преданий древности. Несколько
слепков представляли загадочную пародию на знакомые виды органической жизни,
тогда как другие казались вырванными из горячечных снов чужих планет и
галактик. Безумные полотна Кларка Аштона Смита могли бы предложить несколько
образов, однако ничто не могло передать тот отравляющий, омерзительный ужас,
создаваемый пропорциями и мастерским исполнением, а также дьявольски
призрачным освещением зала.
Прохаживаясь по музею с видом скучающего ценителя, Стивен Джонс нашел
самого Роджерса у основания одного из сводов в темной каморке, одновременно
служившей мастерской: зловещий склеп, тускло освещенный пыльными окнами,
вырезанными в кирпичной стене на одном уровне с брусчаткой закрытого дворика.
Здесь подновлялись восковые фигуры; здесь же многие из них были созданы.
Восковые руки, ноги, головы и торсы в гротескном беспорядке лежали на ск
