Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Чапек Карел - Ореол


К.ЧАПЕК
Ореол*
Без четверти семь Кнотек проснулся на своем холостяцком ложе. "Можно
полежать еще четверть часика",- блаженно подумал он. И вдруг ему вспомнился
вчерашний день. Ужасно! Он был на грани того, чтобы кинуться во Влтаву. Но
прежде он написал бы управляющему банком письмо, и уж этому-то письму
управляющий наверняка не обрадовался бы. Да, господин Полицкий до конца
своих дней не обрел бы покоя, так обидев человека... Вот здесь, за этим
столиком, Кнотек до глубокой ночи сидел над листом бумаги, подавленный
вопиющей несправедливостью, жертвой которой он стал в банке.
- Такого идиота, как вы, у нас еще не бывало! - орал на него вчера
управляющий. - Уж я позабочусь о том, чтобы вас перевели в другое место! Но
что там будут делать с таким подарочком, одному богу известно! Вы,
милейший, самый бестолковый сотрудник за последнюю тысячу лет...
И так далее.
И все это при сослуживцах, при барышнях! Кнотек стоял уничтоженный,
весь красный, а Полицкий, накричав на него, бросил ему под ноги эту
злосчастную балансовую ведомость. Кнотек был так ошеломлен, что даже не
защищался. А ведь он мог бы сказать: "К вашему сведению, господин
управляющий, эту ведомость составлял не я, а коллега Шембера. Идите кричите
на Шемберу, а меня оставьте в покое. Я работаю в банке уже семнадцать лет и
еще не сделал ни одной серьезной ошибки".
Но, прежде чем Кнотек успел заговорить, управляющий хлопнул дверью, и
в бухгалтерии настала зловещая тишина. Коллега Шембера уткнулся в бумаги,
пряча свое лицо, а Кнотек, как автомат, взял шляпу и вышел из бухгалтерии.
"Я уже не вернусь сюда, - думал он подавленно. - Конец!"
Весь остаток дня он бродил по улицам, забыл про обед и ужин, а к
вечеру крадучись вернулся домой и сел писать последнее письмо. Кончена
жизнь, но пусть господина управляющего до конца дней терзает совесть!
Кнотек задумчиво поглядел на столик, за которым он сидел вчера до
поздней ночи. Что же он хотел написать? Сейчас ему, хоть убей, не удавалось
вспомнить ни одной из тех исполненных достоинства и горечи фраз, которыми
он хотел обременить совесть управляющего. Он помнил только, что ему было
горько и обидно и он даже заплакал от жалости к самому себе, а потом,
совсем ослабев от голода и уныния, завалился в постель и уснул как убитый.
"Надо бы сейчас написать это письмо", - подумал Кнотек, проснувшись
поутру, но под одеялом было так тепло и уютно, что он сказал себе: "Полежу
еще минутку, потом напишу. Такое дело надо хорошенько обдумать".
Он натянул одеяло до самого подбородка. Так что же, собственно,
написать? Ну, прежде всего, что ту ведомость составлял коллега Шембера.
Нет, этого писать нельзя, ужаснулся Кнотек. Шембера, правда, страшный
растяпа, но ведь у него трое детей и больная жена. Его только полтора
месяца назад приняли в банк... сейчас бы он, конечно, вылетел с треском.
"Ничего не поделаешь, Шембера, - скажет управляющий. - Такие сотрудники нам
не нужны". "Написать разве, что эту ведомость составлял не я, вот и все! -
размышлял Кнотек. - Но управляющий выяснит, кто ее делал, и Шемберу все
равно выгонят. А я не хочу быть причиной этого, - сочувственно подумал
Кнотек. - Нет, Шемберу лучше не впутывать. Напишу Полицкому так: вы были
несправедливы ко мне, и моя смерть - на вашей совести!"
Кнотек сел на кровати. "Надо бы почаще помогать этому Шембере, - думал
он. - Что, если сказать ему: "Послушайте, коллега, вот как надо делать то и
это. Я вам всегда охотно помогу". Но ведь меня там уже не будет, вот





Содержание раздела