Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Чивер Джон - Химера


Джон Чивер
Химера
Когда я мальчишкой ходил в цирк, там показывали номер под названием
"Сестры Тревизо, Мария и Розита". Розита балансировала на голове у Марии,
и так, макушка к макушке, они делали круг за кругом по арене. У Мариа в
результате этого труднейшего упражнения были короткие мускулистые ноги и
смешная походка, и всякий раз, когда моя жена удаляется от меня, я
вспоминаю Марию Тревизо. Моя жена - крупная женщина. Она - одна из пяти
дочерей полковника Бойсена, политического заправилы из Джорджии, бывшего в
свое время другом Калвина Кулиджа. Он семь раз побывал в Белом доме, и у
моей жены имеется подушка в форме сердца с вышитыми на ней словами "НА
ПАМЯТЬ", которую миссис Кулидж не то подарила миссис Бойсен, не то даже
сшила своими руками.
Мой брак оказался до крайности несчастливым, но у нас трое прекрасных
детей, и мы стараемся как-то сохранить семью. Я, как и остальные, делаю
все, что положено, а положено мне, между прочим, подавать жене утренний
завтрак в постель. Я стараюсь соорудить ей завтрак повкуснее, потому что
иногда это повышает ее настроение, в общем-то почти всегда ужасное. Вот
хотя бы на днях, когда я вошел к ней с подносом, она уткнулась лицом в
ладони и расплакалась. Я глянул на поднос - нет ли каких упущений. Завтрак
был первый сорт: два крутых яйца, кусок пирога и кока-кола с джином. Все
это она любит. Готовить бекон я так и не научился. Яйца были как будто
свежие, тарелки чистые, и я спросил, что с ней. Она отняла руки от лица -
а лицо было мокрое от слез и глаза страдающие - и ответила с интонацией
семейства Бойсен:
- Не могу я больше, чтобы мне подавал завтрак волосатый мужчина в
нижнем белье.
Я принял душ, оделся и уехал на работу, но вечером, вернувшись домой,
сразу увидел, что дело плохо: она все еще в обиде за мой утренний вид.
Обед я обычно готовлю на жаровне во дворе. Зена стряпать не любит, я
тоже, но побыть на воздухе приятно, и мне нравится поддерживать огонь в
жаровне. Наши соседи, мистер Ливермор и мистер Ковач, тоже часто стряпают
на свежем воздухе. Мистер Ливермор надевает поварской колпак и фартук с
надписью "Чего прикажете", и еще у него имеется шуточный плакат: "Опасно
для жизни - готовят мужчины". Мы с мистером Ковачем не наряжаемся, но к
делу, мне кажется, относимся серьезнее. Мистер Ковач однажды зажарил
баранью ногу, в другой раз - небольшую индейку. У нас в тот вечер были
рубленые шницели, и я заметил, что Зена ест без аппетита. Дети уплетали за
обе щеки, но, как только кончили - может быть, в предвидении ссоры, -
улизнули в гостиную смотреть ссоры по телевизору. Насчет нашей ссоры они
не ошиблись. Начала ее Зена.
- Ты такой бестактный, - загремела она, - обо мне никогда не подумаешь!
- Прости, дорогая, - сказал я. - Разве шницель недожарен?
Она пила неразбавленный джин, и я не жаждал осложнений.
- Не в шницеле дело. Ты что ни приготовь - все гадость, я уже привыкла.
Что я ем на ужин, мне давно уже безразлично. Я научилась обходиться тем,
что мне подают. Просто очень уж все твое поведение бестактно.
- Что я такого сделал, дорогая? - Я всегда называю ее "дорогая", чтобы
умилостивить.
- Что сделал? Что сделал? - Голос ее зазвучал резче, лицо покраснело,
она встала с места и, возвышаясь надо мной, крикнула в голос: - Жизнь мою
загубил, вот что ты сделал!
- Не знаю, чем я загубил твою жизнь, - сказал я. - Вероятно, ты
растеряла кое-какие иллюзии, это со многими случается, но винить в этом
только наш брак, по-моему, несправедливо. Я, наприм





Содержание раздела