Ширли Джон - Барбара
Джон Ширли
Барбара
- Мужиков не трогаем, понял? Даже старых - эти козлы все чокнулись на
оружии, в натуре; ты себе думаешь: "Ну, этот белый дедуля ни хрена не
может", тут-то он тебя и уроет, - говорит Ви-Джей Рибоку. Они стоят под
навесом автобусной остановки, наблюдая за автостоянкой торгового центра.
День клонится к вечеру. Калифорнийский весенний ветерок гонит по
автостоянке мусор. Вот пролетели два вощеных стакана из "Тако-Белла"...
- У него, типа, "А-Кэ-Эм" в инвалидной коляске найдется? - хохмит
Рибок. "Хоть он и закончил школу, но все равно остался присяжным шутом
класса", - думает Ви-Джей.
- Смейся-смейся, а некоторые из этих хренов вооружены что надо. Один
такой сраный склеротик застрелил Гарольдову собаку. А собака всего-то к
нему на крыльцо забежала. У них "МИ-16", понял? Пиф-паф - и тебе кранты.
- Значит, ты думаешь... лучше брать баб? - задумывается Рибок,
выцарапывая на прозрачной пластмассовой стенке свою личную метку. Ключом.
Это ключ от дома его бабушки. Маманя Рибока слиняла из города с одним
белым кадром.
- Бабы тоже бывают вооруженные. Почти у всех - баллончики с перцем, это
точняк, но умный человек не даст в себя прыснуть, понял? Отбираешь
баллончик и фырк ей в глаза, - говорит Ви-Джей и кивает, словно соглашаясь
сам с собой.
- А как, бля, она деньги из банкомата достанет - с перцем-то в глазах?
- Слышу. Слышу. Значит, так - хватаем суку сзади, перец отбираем. А
попозже, может, и трахнем, в натуре.
- Когда начнем? - спрашивает Рибок.
- А че, давай вот эту, блин.
Она знает: Эйвери ее любит. Все признаки налицо. Когда он говорит:
"Барбара, больше не звони мне...", это означает: "Не сдавайся, Барбара".
Достаточно услышать, с каким придыханием он произносит эту фразу. Нет,
просто сердце кровью обливается - как же он страдает, мой Эйвери. Ему
никак нельзя высказать вслух то, что он думает на самом деле - разве
позволит эта ведьма, эта его супружница; ведьма на метле, ведьма Вельма
вечно у него над душой висит. Держит в тисках его яйца, извините за
выражение. Не дает ему проявить мужское достоинство. Посадила его мужское
достоинство в клетку. Как только Эйвери мог согласиться, чтобы Вельма
работала в офисе. Как?
В те времена, когда Барбара работала с Эйвери в офисе, все было
прекрасно, они угощали друг друга лакомствами и Эйвери улыбался ей той,
особой улыбкой, в которой читалось: "Я тебя хочу, несмотря на то, что не
могу это высказать вслух; и ты знаешь, что я тебя хочу, и я знаю - я тебя
хочу". Просто чудо, сколько всего можно вложить в одну улыбку! Но Вельма
держит его на поводке, точно Эйвери - маленькая собачка с косматой
шерстью, спадающей на глаза, да-да, у Эйвери крохотные карие собачьи
глазки.
Барбара выходит из торгового центра, и в ее соломенной сумке -
итальянской крестьянской сумке из "Сверхцены", где продаются импортные
товары - лежит подарок для Эйвери; может, надо было все-таки выписать чек
на часы, думает Барбара, а то ведь дело рискованное, она в жизни еще
ничего не воровала, практически ни разу, но всяком случае - таких дорогих
вещей, и вполне возможно, за ней теперь следят, ждут, пока она пересечет
какую-нибудь установленную законом границу, и вряд ли они поймут... "За
часы заплачено любовью", - скажет она им, но разве они поймут - да не
больше, чем Вельма! Это Вельма заставила Эйвери уволить ее.
Барбара дрожащими руками отпирает машину. И вся холодеет, когда слышит
обращенный к ней мужской голос, резкий такой тон. Она уверена - это
полицейский из
