Шнайдер Питер - О Сосисках, Без Сомнения
Питер ШНАЙДЕР
О СОСИСКАХ, БЕЗ СОМНЕНИЯ
Я взмахнул оттяпанной левой сиськой цыпочки-блондиночки. Края были
неровными - когда я был ребенком, мамочка не удосужилась поставить мне на
зубы пластинку.
Цыпочка всхлипывала, съежившись в углу комнаты, ее сказочное тело было
спереди все в крови и требухе.
- А теперь, детка, - прокукарекал я, подцепляя ее бюстгальтер за
глубокую чашечку, - поиграем в Давида и Голиафа.
Я засунул сырой комок грудной железы в левую чашечку и начал крутить
дамской принадлежностью над головой, пока она не извергла свой жуткий
снаряд. Он пролетел через всю комнату, подобно ядру, для того лишь, чтобы
шмякнуться о дальнюю стену с омерзительным "блям!" и сползти по штукатурке
на пол, будто слизень, оставляя за собой влажный след, но только кровавый.
От него отделился бледно-коричневый сосок и упал на паркет с легким "тюк!".
Она рыдала все сильнее и прятала лицо в ладонях.
Мои мысли перенеслись на несколько часов назад в бар, где я
познакомился с Доннали. Красавицей классического типа назвать ее было
нельзя. Ее страховидная заячья губа, ее косящий под прямым углом глаз, ее
изглоданный третичным сифилисом нос.., взятые отдельно, их с полным правом
можно было бы счесть изъянами, но в гармоничной совокупности они придавали
ей грациозное благородство шотландской кобылицы, которая скачет по холмам
над Лох-Ломондом, а ветер закручивает ее гриву в водопад непокорных кудрей.
Душевный разговор - и мы отправились на поиски тепла.., и обещанного
коньяка.., в мою недорогую квартирку над лавкой экзотических сувениров. И
вот теперь я находился в ситуации, далеко превосходившей самые смелые мечты
самого отпетого маньяка. Началось поцелуем.., а кончилось кухонным ножом.
Внезапно мой язык вырвался изо рта, стремительно удлиняясь и
раздваиваясь в вилку из закаленной стали. Я решительным шагом приблизился к
Доннали. Мой торчащий наружу язык был теперь длиной в шесть футов и
твердым, как гранит.
- Полюбуйся! - прошепелявил я, а мой сверхнормально гибкий язык
вонзился ей в ногу. Опять и опять опускался раздвоенный язык, пока наконец
ее ноги не отвалились в коленных суставах. Я ликующе взвыл и ухватил
отделившиеся конечности. Потянувшись, я сорвал со стены два удлинителя и
лихорадочно примотал эти конечности к моим собственным так, чтобы их ступни
оказались на шесть дюймов ниже моих. Я встал на свои новые "ноги" и
заковылял по комнате, надрываясь от хохота.
- Погляди-ка, Доннали! Мне больше не нужны ботинки с наращенными
каблуками, у меня наращены ступни. (Мой рост - всего пять футов три дюйма,
когда я перестал расти - всегда давил на мою психику).
Впрочем судьба сжалилась над Доннали - она уже лишилась сознания.
***
Заверещал будильник, вонзая острые осколки звуков в мой потревоженный
сон. Я крепче прижал подушку к голове, пытаясь утихомирить пронзительный
звон в моем вопящем мозгу. Наконец я сдался и спустил ноги на пол, прижимая
ладони к моей многострадальной голове. И тут в нее ворвался слепящий
фейерверк воспоминаний о вчерашнем вечере.
"Бог мой! - подумал я. - Неужели это правда было?!" Мой кот, Мистер
Меник, спрыгнул на пол, и я понял, что выразил свою мысль вслух, а не
просто ее подумал. Спрыгнув на пол, я помчался на кухню, где вроде бы
разыгрались события прошлого вечера, и с облегчением вздыхая, привалился к
холодильнику. Ни кровавые пятна, ни груди не марали чудную белизну моей
модерновой preparatoire de manger . Все было в идеальном порядке.
Я отошел к плите и налил в большую кр
