Шоу Ирвин - Рассказы Из Сборника 'пестрая Компания'
Ирвин Шоу
Из сборника "Пестрая компания"
1. Стенания мадам Решевски.
2. Они возрыдают в годы грядущие.
3. Город был погружен во тьму.
4. Роды, ночь и дискуссия.
5. Проповедь на пыльных дорогах.
6. Эти всемирные гамлеты.
7. Медаль из Иерусалима.
8. Ходячий раненый.
9. Ночь в Алжире.
10. Полеты воздушных стрелков.
СТЕНАНИЯ МАДАМ РЕШЕВСКИ
Телефон звонил не переставая. Звонок нарушал покой элегантной, чуть
тронутой ночным беспорядком комнаты. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь
занавеси, рождали на стенах и потолке спальни небольшие светлые полоски.
Хелен вздохнула, повернулась на постели и, не открывая глаз, потянулась к
телефонной трубке. Звон прекратился. Хелен снова вздохнула - это был вздох
облегчения, - и лениво поднесла трубку к уху.
С противоположного конца провода до неё, словно из колодца, долетел
глубокий, рыдающий, исполненный горечи голос.
- Привет, мама, - сказала Хелен, со все ещё закрытыми глазами.
- Хелен, - произнесла мадам Решевски, - как ты поживаешь?
- Прекрасно, - ответила Хелен. Осознав всю безнадежность своего
положения, она потянулась под одеялом и спросила: - Сколько сейчас времени,
мама?
- Девять часов.
Хелен недовольно скривилась, ещё крепче смежила веки и мягко
произнесла:
- Мамочка, дорогая, разве есть необходимость звонить в такую рань?
- В твоем возрасте, - прорыдала мадам Решевски, - я была на ногах уже
в шесть утра. Я трудилась так, что мои пальцы истирались до костей.
Женщине, которой уже тридцать восемь лет, не следует проводить свою жизнь
во сне.
- Почему ты всегда говоришь, что мне тридцать восемь? - запротестовала
Хелен. - Мне пока ещё тридцать шесть!
- Хелен, дорогая, - сквозь слезы, но, тем не менее, весьма холодно
произнесла мадам Решевски, - я всегда говорю то, в чем совершенно уверена.
Хелен, наконец, медленно с усилием открыла глаза и посмотрела на
полоски света на потолке.
- Почему ты плачешь, мама?
Трубка на некоторое время замолчала, но затем на другом конце провода
снова раздались рыдания, в которых слышались боль, отчаяние и глубокая
скорбь.
- Ну, скажи же что-нибудь, мама.
- Я должна навестить могилу папочки. Тебе следует сейчас же приехать
ко мне и отвезти меня на папину могилу.
- Мама, - со вздохом произнесла Хелен, - мне сегодня обязательно надо
побывать в трех различных местах.
- Неужели это мой ребенок?! - прошептала мадам Решевски. - Моя дочь?!
Вы слышите, она отказывается отвезти свою мать на могилу своего отца!
- Завтра, - умоляюще сказала Хелен. - Не могла бы ты отложить поездку
на завтра?
- Сегодня! - прогремел над Манхэттенскими Высотами голос мадам
Решевски. Это был мощный, полны трагизма голос. Такой голос у неё был в те
старые добрые дни, когда она расхаживала по сцене, или в те моменты, когда
обнаруживала, что мачеха опять носит драгоценности её бедной покойной мамы.
- Проснувшись сегодня утром, я услышала голос. "Иди на могилу Авраама!",
сказал мне этот голос, "Немедленно отправляйся на могилу своего супруга!"
- Мамочка, - как можно ласковее сказала Хелен, - папа умер пятнадцать
лет тому назад и из-за одного лишнего дня он не рассердится.
- Забудь об этой ничтожной просьбе, - с величественной безнадежностью
в голосе произнесла мадам Решевски, - и прости меня за то, что посмела
побеспокоить тебя по столь пустяковому поводу. Отправляйся по своим делам.
Иди в Салон красоты, веселись на коктейлях. А до могилы твоего покойного
папочки я доберусь на подземке.
- Я буду у тебя через час, мама, - закрыв глаза сказала Хел
