Шоу Ирвин - Зеленая Ню
Ирвин Шоу
Зеленая Ню
В молодости Сергей Баранов, уже тогда любивший рисовать натюрморты с
красными яблоками, зелеными грушами и ярко-оранжевыми апельсинами,
добровольцем ушел в Красную армию и в жарких боях под Киевом внес свою лепту
в общую победу над белыми. Крепкого сложения, добродушный, мечтательный
юноша, он никому ни в чем не мог отказать и, поскольку все его друзья ушли в
Революцию, составил им компанию, служил верно и весело, ел солдатский черный
хлеб, спал на солдатской соломе, нажимал на спусковой крючок древней
винтовки, получив соответствующий приказ, храбро наступал, когда все
наступали, и бежал изо всех сил, когда чувствовал, что от быстроты ног
зависит его жизнь. После победы Революции он демобилизовался из армии, со
скромной наградой за сражение, в котором не участвовал, поселился в Москве и
вновь принялся рисовать красные яблоки, зеленые груши и ярко-оранжевые
апельсины. Все его друзья по-прежнему верили в необходимость и полезность
Революции, и Сергей, который прекрасно бы обошелся и без нее, во всем с ними
соглашался. По правде говоря, в жизни Баранова интересовали только яркие
цвета фруктов и овощей, которые возникали на его полотнах, и когда в
мастерской или в кафе, где он часто бывал, вспыхивали дискуссии о Ленине,
Троцком и новой экономической политике, он добродушно смеялся и отмахивался
от спорщиков: "Да кто тут что может знать? Это для философов". Будучи героем
революции и действительно талантливым художником, он пользовался
благорасположением властей. Для работы ему выделили прекрасную студию с
застекленной крышей и отоваривали продуктами по категории рабочих тяжелого
физического труда. Его картины принимали крайне доброжелательно, потому что
дары садов выглядели на них столь соблазнительно, что рука так и тянулась к
ним. Продавались они без малейшей задержки, чтобы украсить дома и кабинеты
достаточно важных чиновников нового режима и оживить собой мрачные и блеклые
стены.
В 1923 году, когда он встретил и покорил аппетитную юную красавицу из
Советской Армении, в его творчестве начался новый этап. От фруктов он
перешел к обнаженной натуре. Техника его нисколько не изменилась, несмотря
на кардинальную смену объекта, а потому популярность Баранова выросла
многократно. Рука по-прежнему так и тянулась к его полотнам, на которых в
оптимальных пропорциях сочетались прелести фруктового сада и гарема, и
вскоре еще более высокие чины прилагали немалые усилия, чтобы прикупить его
ню, розовеньких, пышущих здоровьем и радующих глаз округлостями.
Несомненно, он до сего дня продолжал бы в том же духе, радостно выдавая
на-гора картины с пышнотелыми, голенькими или чуть прикрытыми, сдобными
девушками, чередуя их с огромными виноградными гроздями и бананами, шагал бы
от успеха к успеху, от награды к награде, если б однажды, на литературном
вечере, не встретил женщину, которая вскорости стала его женой.
Алла Босарт принадлежала к числу тех остролицых и чрезвычайно
энергичных женщин, которых освобождение от кухни и детской вытолкнуло в
суровый мужской мир. Костлявая, неуемная, умная, языкастая, терзаемая
несварением желудка и глубоко презирающая мужчин, в Америке она без труда
влилась бы в стройные ряды тех женщин, которые хозяйничали в магазинах или
писали репортажи с войны для периодических изданий Люса1. Как говорил один
из ее друзей, пытаясь максимально точно указать различие между Аллой и ее
более женственными современницами: "Алле нет нужды подкрашиваться перед тем,
как вый
