Библиотека в кармане -зарубежные авторы

         

Эверс Ганс Гейнц - Казнь Дамьена


Ганс Гейнц ЭВЕРС
КАЗНЬ ДАМЬЕНА
Они сидели в вестибюле "Спа-отеля", развалившись в кожаных креслах, и
курили. В соседнем зале танцевали, и до них доносились звуки музыки.
Эрхард достал часы и зевнул.
- Довольно поздно, - сказал он, - пора бы им уже закончить.
В этот момент к ним подошел молодой барон Грендель.
- Я помолвлен, господа! - возвестил он.
- С Эвелин Кетчендорф? - спросил толстый доктор Гандль. - Вам
потребовалось на это совсем немного времени.
- Поздравляю, кузен! - воскликнул Аттемс. - Отправь телеграмму матери.
Но Бринкен сказал:
- Осторожно, мой мальчик! У нее эти типично английские, плотно сжатые,
сдержанные губы.
Красавец Грендель кивнул:
- Ее мать была англичанкой.
- Я так и думал, - сказал Бринкен. - Будьте осторожным, мой мальчик!
Но барон не слушал. Он поставил на стол бокал и побежал танцевать.
- Вы не любите англичанок? - спросил Эрхард.
Доктор Гандль захохотал:
- Разве вы не знаете? Он терпеть не может женщин с происхождением и
положением в обществе, в особенности англичанок! Его расположением
пользуются лишь толстые, глупые, молчаливые женщины - коровы и гусыни.
- Aimer une femme intellgente est un plaisir de pederaste! - процитировал граф
Аттемс.
Бринкен пожал плечами.
- Может, это и так, я не знаю. Но было бы неверно утверждать, что я
ненавижу умных женщин; если ум - их единственное положительное качество, то
они могут мне даже понравиться. В любовных делах я боюсь тех женщин, у
которых есть душа, чувства, воображение. Коровы и гусыни - почтенные
животные: они едят зерно и сено и не питаются своими собратьями. -
Присутствующие молчали, и он продолжил:
- Если вы хотите, я поясню свою мысль. Сегодня рано утром, когда
солнце только всходило, я прогуливался по Валь Мадонна и увидел пару
изнывающих от любви змей, двух толстых гадюк синевато-стального цвета.
Каждая из них была полтора метра длиной. Они скользили между камнями,
уползали, возвращались, шипели друг на друга. Потом переплелись и, крепко
обнявшись и встав вертикально, принялись раскачиваться на своих хвостах. Их
головы прижимались друг к другу, пасти были раскрыты, а раздвоенные язычки
раз за разом стремительно выстреливали в воздух! О, нет ничего прекрасней
этой брачной игры! Их отливавшие золотом глаза сверкали, и мне казалось,
будто на головах у них красовались сияющие короны!
Потом, обессилев от этой игры, они упали на землю в разные стороны и
остались лежать, согреваемые солнцем. Самка вскоре пришла в себя. Она
медленно подползла к своему смертельно уставшему жениху, схватила его,
абсолютно беспомощного, за голову и принялась его поглощать. Задыхаясь, она
бесконечно медленно, миллиметр за миллиметром, заглатывала своего супруга.
Это было ужасно: все мускулы ее тела напряглись в усилии проглотить
животное, большее, чем она сама. Казалось, что ее челюсти не выдержат и
выскочат. С каждым рывком тело ее мужа все больше и больше исчезало в
пасти. Наконец, остался торчать лишь кончик хвоста длиной с человеческую
ладонь: продвинуться дальше он просто не мог. А она лежала на земле,
распухшая, отвратительная, неспособная даже пошевельнуться.
- Поблизости не было палки или камня? - вскричал доктор Гандль.
- А зачем? - сказал Бринкен. - Разве я имел право наказывать ее?
Природа, в конце концов, работа дьявола, а не бога - это говорил еще
Аристотель. Нет, я схватил кончик хвоста, торчавший у нее из пасти, и
вытащил незадачливого возлюбленного из чрева его прожорливого идола. После
этого они еще полчаса леж





Содержание раздела