Эверс Ганс Гейнц - Мертвый Еврей
Ганс ЭВЕРС
МЕРТВЫЙ ЕВРЕЙ
Когда пробило двенадцать часов, актер продекламировал:
- И вот настал тот день, в который мы...
Но тот, кому он сказал это, прервал его:
- Оставьте, пожалуйста. Этот день для меня в высшей степени неприятен.
- Ах, вы начинаете впадать в сентиментальность. Плохо дело! - рассмеялся
актер.
Но его собеседник возразил:
- Вовсе нет. Но у меня с этим днем связаны воспоминания...
- ...Столь страшные, что цепенеет кровь?.. Как и все ваши воспоминания!
Так облегчите же себя. Сложите с себя на нас тяжкий груз ваших воспоминаний.
Мне очень не хотелось бы. Все это до такой степени грубо и дико...
- Ах, какие нежности! С какого это времени вы стали заботиться о наших
нервах? В то время, когда мы все ходим по шелковистым коврам, ваши ноги то-
нут в запекшейся крови. Вы - помесь жестокости и безобидности.
- Я не жесток.
- Это дело вкуса.
- В таком случае я предпочту молчать.
Актер протянул ему через стол свой портсигар.
- Рассказывайте, рассказывайте. Иной размывает очень невредно напомнить,
что кровь и доныне еще струится в этом прекраснейшем из миров. А кроме того,
совершенно неверно, что вы не хотите рассказывать. Вы хотите рассказывать, и
мы будем слушать. Итак, мы слушаем!
Блондин открыл портсигар.
- Английская дрянь! - проворчал он.- Все дрянь, что идет из этой проклятой
страны.? Он закурил свою папиросу.
И затем начал:
- Это было уже давно. Я был тогда еще совсем зеленым фуксом, семнадцати
лет от роду. Я был так же невинен, как кенгуренок в сумке у его матери, но
изображал циничного прожигателя жизни. Должно быть, это выходило забав- но...
Однажды ночью в дверь ко мне сильно постучали.
- Вставай! - закричал кто-то. - Сию же минуту вставай!
Я очнулся от сна. Кругом была совершенная тьма.
- Да просыпайся же! Долго ли ты еще будешь заставлять меня ждать?
Я узнал голос моего товарища по корпорации.
- Войди! - ответил я. - Дверь не заперта.
Дверь с грохотом отворилась. Длинный медик ворвался в комнату и зажег
свечку.
- Долой из постели! - крикнул он.
Я бросил отчаянный взгляд на часы.
- Но позволь. Еще нет и четырех часов. Я и двух часов не спал.
- А я и совсем не спал! - рассмеялся он. - Я пришел сюда прямо из пив-
ной. Долой из постели, я тебе говорю, и живо одевайся, фуксик.
- Да что такое случилось? Честное слово, я не вижу в этом никакого
удовольствия.
- Да никакого удовольствия и нет. Одевайся, я расскажу потом.
Пока я с усилием смывал с своих глаз сон и, стуча зубами, натягивал штаны,
он уселся, сопя, в кресло и закурил свою ужасную бразильскую сигару. Я
закашлялся и плюнул.
- Ты не переносишь дыма, фуксик? - прохрипел он. - Ничего, привыкнешь.
Итак, вникай: сегодня утром у нас дуэль городом, в Коттеновском лесу. Я -
секундант. Госслер тоже хотел идти со мной. Мы с ним, чтобы не проспать и быть
на; месте вовремя, всю ночь проваландались в пивной, и он в конце концов
раскис. Вот и все. Не мешкай!
Я прервал приятеля:
- Все это так, но я-то тут при чем?
- Ты? Господи Боже, какая же ты телятина! Я не имею никакого желания
тащиться туда целые часы наедине с самим собой. И поэтому беру тебя с со- бой.
Ну, живо!
Это была отвратительная ночь: дождь, ветер, грязь. Мы побежали по
пустынным переулкам к нашей корпоративной квартире, где нас ожидала карета.
Остальные уже уехали вперед.
- Ну, конечно! - бранился мой товарищ. - Вот мы и остались ни с чем, как
свиньи. Служитель увез с собой корзину с провизией. Беги наверх, фуксик,
посмотри, не найдется ли в буфетной бут
