Эллисон Харлан - Дрейфуя У Островков Лангерганса - 38°54' Северной Широты, 77°00'13' Западной Долготы
Харлан Эллисон
"ДРЕЙФУЯ У ОСТРОВКОВ ЛАНГЕРГАНСА*:
38° 54' СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ, 77° 00' 13"
ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ"
Перевод с английского Владимира Гольдича и Ирины Оганесовой
Проснувшись однажды утром после беспокойной ночи, Моби Дик обнаружил,
что превратился на своём ложе из бурых водорослей в чудовищного Ахава [1].
С трудом выбравшись из утробы влажных простыней, он проковылял на кухню
и набрал воды в чайник. Уголки глаз склеились. Он подставил голову под
кран, и по щекам потекла холодная вода.
Повсюду в гостиной были разбросаны дохлые бутылки. Сто одиннадцать
пустых бутылок из-под робитуссана и ромилара-CF [2]. Моби Дик-Ахав прошлёпал
между ними к двери, приоткрыл её - дневной свет больно ударил по глазам.
- О Господи, - пробормотал он и, зажмурившись, наклонился, чтобы
поднять газеты с крыльца.
В полумраке своего дома развернул газету. Заголовок гласил:
"БОЛИВИЙСКИЙ ПОСОЛ НАЙДЕН МЁРТВЫМ", ниже подробно описывалось, как было
обнаружено в брошенном холодильнике на пустыре в Сикокасе, штат
Нью-Джерси, зверски расчленённое тело посла.
Засвистел чайник.
Он отправился на кухню - совершенно голый. Проходя мимо аквариума,
заметил, что мерзкая рыба всё ещё жива, сегодня утром она что-то
насвистывала - казалось, щебечет голубая сойка, - а на поверхности мутной
воды лопаются пузырьки. Моби Дик-Ахав остановился возле цистерны с водой,
включил свет и вгляделся в волокна колеблющихся водорослей. Рыба ни за что
не желала умирать. Она убила остальных жителей цистерны - куда более
красивых и дружелюбных, и резвых, даже больших и опасных рыб - убила всех,
одну за другой, а потом выела им глаза. Теперь она плавала в аквариуме в
одиночестве - правительница своих грошовых владений.
Он пытался погубить рыбу всеми возможными способами - не шёл лишь на
прямое убийство и не прекращал кормить; однако бледно-розовая скорпена
прекрасно чувствовала себя в тёмной грязной воде. А теперь она ещё и
запела, как голубая сойка... Он ненавидел рыбу с такой страстью, что едва
мог сдерживаться.
Из пластмассовой коробочки высыпал на ладонь немного хлопьев, растер их
между пальцами, как советовали делать специалисты, и наблюдал за
разноцветными гранулами рыбного корма, молоки, семенников рыб, морских
креветок, личинок однодневок, овсяных хлопьев и яичного желтка, которые
несколько секунд плавали на поверхности воды, пока не вынырнула
отвратительная голова, чтобы пожрать всё это.
Отвернулся, яростно проклиная рыбу. Она не желала умирать. Как и он
сам, это чудовище не желало умирать.
В кухне, наклонившись над кипящей водой, он впервые осознал смысл
положения, в котором оказался. И хотя он ещё не подошёл к той грани, за
которой человека поджидает пожирающее разум разложение, в воздухе уже
ощущалось отвратительное дыхание - так дикий зверь закатывает глаза,
почуяв аромат раздираемой на части падали - один лишь этот запах с каждым
днём всё ближе подводил его к безумию.
Он поставил на кухонный стол чайник, чашку, достал два пакетика с чаем.
На специальной подставке, которую обычно использовали для поваренной
книги, чтобы было удобно туда заглядывать во время приготовления еды, со
вчерашнего вечера так и остался стоять не прочитанный томик с переводом
"Кодекса Майя". Он налил воды в чашку, бросил туда пакетики и попытался
сосредоточиться. Упоминания об Ицамне, верховном божестве пантеона Майя,
основной сферой влияния которого была медицина, расплывались у него перед
глазами. Икстаб, богиня самоубийства, куда больше отвечала его
сегод
