Эскотт Линн - Робин Гуд
ЛИНН ЭСКОТТ
РОБИН ГУД
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ГОСТИ В ШЕРВУДСКОМ ЛЕСУ
Майское утро в старом Шервудском лесу!
Восходящее солнце золотило верхушки вековых дубов и буков, зяблики и снегири весело порхали с ветки на ветку, в утреннем воздухе стоял аромат цветов.
На берегу журчащего ручья сидел молодой человек в серой фуфайке, штанах из тонкого сукна, высоких кожаных сапогах и синей бархатной шапочке. Подле него, на траве, лежала арфа. Сжимая голову обеими руками, юноша глубоко вздыхал.
Потом взял арфу, настроил ее и стал задумчиво перебирать струны. Музыка привела его в уныние. Отложив в сторону инструмент, он снова вздохнул и запел:
О, горько мне! Какие муки!
Любимая навек уходит от меня.
Но я не вынесу разлуки
И не увижу завтрашнего дня.
И не увижу никогда я глаз,
Прекрасных глаз возлюбленной моей!
О, если б перед смертью только раз
Увидеться мне с ней!
Не успел он выговорить последнее слово, как за его спиной раздался громкий смех, и из зарослей вышли трое мужчин. Первый, высокого роста и прекрасно сложенный, был одет в костюм из ярко-зеленого линкольнского сукна.
Светлые каштановые волосы выбивались из-под остроконечной малиновой шапочки, украшенной орлиным пером и надетой набекрень. Вооружен он был мечом и кинжалом.
Другие двое были одеты так же, как и их спутник, но шапки у них были зеленые.
Один обращал на себя внимание гигантским своим ростом; пожалуй, его можно было бы назвать великаном; другой, коренастый и широкоплечий, вряд ли уступал ему в силе.
Они остановились на берегу ручья, в двух шагах от менестреля. Великан все еще хохотал, а человек в малиновой шапочке воскликнул:
— Будь я проклят, если это не самая печальная песня, какую мне приходилось слышать! О чем грустишь, приятель?
— А тебе какое дело? — отозвался менестрель.
— Хо-хо! — захохотал великан. — А петушок-то наш не из трусливых! Видно, он не только слезы проливает, но и драться умеет.
Менестрель вскочил; лицо его покраснело от гнева.
— Ты что, смеешься надо мной?
— Нет, человечек, я сочувствую твоему горю.
— Человечек! — воскликнул менестрель, выпрямляясь во весь рост. — Да знаешь ли ты, что ростом я — пять футов девять дюймов?
— А я — шесть футов девять дюймов! По сравнению со мной ты — карлик.
Менестрель выхватил кинжал, а великан подбоченился и снова захохотал.
— Довольно, Маленький Джон! — крикнул человек в малиновой шапочке. — Невежливо смеяться над гостем. А в первый день мая каждый, кто забредет в Шервудский лес, становится гостем Робин Гуда.
— Робин Гуда! — воскликнул менестрель. — Как! Неужели ты — Робин Гуд, знаменитый изгнанник, объявленный вне закона?
— Да, я действительно объявлен вне закона, а зовут меня Робин Гуд.
— Как я рад, что повстречался с тобой! Все говорят о твоих подвигах, и в твою честь я сложил немало песен.
— Добро пожаловать в Шервудский лес! Познакомься с моими друзьями. Вот этот великан — правая моя рука; в шутку мы прозвали его Маленьким Джоном.
А это мой двоюродный брат. — Робин Гуд указал на второго своего спутника, который, улыбаясь, прислушивался к разговору. — Зовут его Билль Гэмуэлл, а мы прозвали его Биллем Рыжим.
— Потому что волосы у него... гм... каштановые, — усмехнулся Маленький Джон.
— Довольно, довольно, Джон! — прикрикнул на него Робин; затем, повернувшись к менестрелю, спросил:
— Как тебя зовут и как ты попал сюда в такой ранний час?
— Зовут меня Элен-э-Дэл, а родом я из Хекнолла. Эту ночь я провел в лесу. Сердце мое разбито. С Хекноллом я распрощался навеки и теперь иду бродить по свету в поисках
